Стихотворения (Полное собрание стихотворений)
вернуться

Иванов Георгий Владимирович
Шрифт:

361

Я хотел бы улыбнуться, Отдохнуть, домой вернуться… Я хотел бы так немного, То, что есть почти у всех, Но что мне просить у Бога — И бессмыслица, и грех.

362

Все на свете не беда, Все на свете ерунда, Все на свете прекратится — И всего верней — проститься, Дорогие господа, С этим миром навсегда. Можно и не умирая, Оставаясь подлецом, Нежным мужем и отцом, Притворяясь и играя, Быть отличным мертвецом.

363

Я научился понемногу Шагать со всеми — рядом, в ногу. По пустякам не волноваться И правилам повиноваться. Встают — встаю. Садятся — сяду. Стозначный помню номер свой. Лояльно благодарен Аду За звездный кров над головой.

364

Уплывают маленькие ялики В золотой междупланетный омут. Вот уже растаял самый маленький, А за ним и остальные тонут. На последней самой утлой лодочке Мы с тобой качаемся вдвоем: Припасли, дружок, немного водочки, Вот теперь ее и разопьем…

365

Сознанье, как море, не может молчать, Стремится сдержаться, не может сдержаться, Все рвется на все и всему отвечать, Всему удивляться, на все раздражаться. Головокруженье с утра началось, Всю ночь продолжалось головокруженье, И вот — долгожданное счастье сбылось: На миг ослабело Твое притяженье. …Был синий рассвет. Так блаженно спалось, Так сладко дышалось… И вновь началось Сиянье, волненье, броженье, движенье.

366

Стоят сады в сияньи белоснежном, И ветер шелестит дыханьем влажным. — Поговорим с тобой о самом важном, О самом страшном и о самом нежном, Поговорим с тобой о неизбежном: Ты прожил жизнь, ее не замечая, Бессмысленно мечтая и скучая — Вот, наконец, кончается и это… Я слушаю его, не отвечая, Да он, конечно, и не ждет ответа.

367

Все туман. Бреду в тумане я Скуки и непонимания. И — с ученым или неучем — Толковать мне, в общем, не о чем. Я бы зажил, зажил заново Не Георгием Ивановым, А слегка очеловеченным, Энергичным, щеткой вымытым, Вовсе роком не отмеченным, Первым встречным-поперечным — Все равно какое имя там…

368

В Петербурге мы сойдемся снова, Словно солнце мы похоронили в нем.. О. Мандельштам
Четверть века прошло за границей, И надеяться стало смешным. Лучезарное небо над Ниццей Навсегда стало небом родным. Тишина благодатного юга, Шорох волн, золотое вино… Но поет петербургская вьюга В занесенное снегом окно, Что пророчество мертвого друга Обязательно сбыться должно.

369

Эти сумерки вечерние Вспомнил я по воле случая. Плыли в Костромской губернии — Тишина, благополучие. Празднично цвела природа, Словно ей обновку сшили: Груши грузными корзинами, Астры пышными охапками… (В чайной "русского народа" Трезвенники спирт глушили: — Внутреннего — жарь резинами — Немца — закидаем шапками!) И на грани кругозора, Сквозь дремоту палисадников, — Силуэты черных всадников С красным знаменем позора.

370

Овеянный тускнеющею славой, В кольце святош, кретинов и пройдох, Не изнемог в бою Орел Двуглавый, А жутко, унизительно издох. Один сказал с усмешкою: "Дождался!" Другой заплакал: "Господи, прости…" А чучела никто не догадался В изгнанье, как в могилу, унести.

371

Голубая речка, Зябкая волна, — Времени утечка Явственно слышна. Голубая речка Предлагает мне Теплое местечко На холодном дне.