Шрифт:
– Уберите из квартиры елку! И отмойтесь от нее, иначе я отсюда выйти не смогу!
– простонала из-за двери Лана.
Тимка тут же зарыдал:
– Мамочка, она такая красивая!…
– Я понимаю, мой хороший, но мне что-то ее запах… О-о-ох… - И опять послышались специфические звуки.
Олег с Платоном растерянно молчали. Тимка плакал - тихо и безнадежно. Олег присел, прижал младшенького к себе:
– Ничего не поделаешь, бойцы, надо елку уносить. Маме от нее видите как!… А мы ее у дяди Паши поставим. Идея?
– Пошли скорее, пап, - поторопил Платон.
– Тим, не реви! Этих елок во всем городе будет навалом. И в саду тоже…
– А домой мы завтра самую красивую искусственную елочку купим, вот и будет всем хорошо. Ну, успокоился?
– Олег достал из кармана платок, вытер Тимке слезы.
– И пошли, пошли, что это мы маму в таком неуютном месте держим. Ты как, Лань?
– Вроде получше, - хриплым голосом отозвалась Лана.
– Но елку придется уносить…
– Мы уже уходим. Через минуту-другую выходи. Тош, открой все форточки и балкон.
Лана приоткрыла дверь туалета и осторожно понюхала воздух. В квартире за пять минут, которые она велела себе отсидеть в «убежище», запах хвои успел выветриться. Вместе с теплом. Стуча от холода зубами, она накинула куртку и начала все закрывать. Тошка - человек исполнительный, ни одной форточки не оставил закрытой.
Потом она перетащила на кухню все пакеты со съестными запасами, которые ее мужчины, торопясь унести елку, бросили как попало. Потом стала разбирать их, попутно осторожно нюхая. Нет, вся еда пахла нормально. Кроме мандаринов! Пришлось еще раз сбегать к унитазу, а потом запихивать мандарины как можно дальше в холодильник.
Но даже эта изнуряющая дурнота не отвлекала от поселившихся в ее голове неприятных - о-очень неприятных!
– мыслей.
Нет, она все же выпытает у Олега тайны его… личной жизни. Хотя бы за период их совместной жизни. И если что-то не так… Ой-е-ей… Она не знала, что будет делать, если что-то окажется не так.
– Товарищ капитан, вас вызывает начальник управления, - сразу у входа в райотдел информировал Васильева дежурный.
Эх, надо было сразу домой ехать… Что еще за вызов?
– Петрович, ты хоть в курсах, что тебя от службы отстранили и расследование назначили?
– уже у двери начальства остановил его один из сослуживцев.
– Да, еще вчера вечером шеф разнос твоим бойцам учинил. А тебе еще и выговор за то, что из города без ведома начальства слинял.
Так он и знал, что ему ничего не сойдет с рук! А и надеяться на такую удачу шансов не было: действовал самоуправно и операцию по задержанию особо опасного преступника дважды завалил. Одну - дважды!
Начальник был человеком не одного с Васильевым формата. Потому-то он - начальник РОВД, а Васильев - капитан, старший оперуполномоченный. Хоть когда-то в один год одну и ту же школу милиции заканчивали.
– Ну, что, Эдвард, принц Британский, натворил дел? Тебе что, не доложили, что преступник заложницу прихватил? Почему группу захвата не вызвал? А? Молчишь… Ну, молчи, сказать-то в свое оправдание нечего… А потом - куда тебя на ночь глядя носило? Сейчас сколько? Третий час. А на службе ты должен быть когда?…
Васильев молчал, стоя по стойке «смирно» и глядя выше начальничьей головы.
Начальник помолчал тоже, вальяжно раскинув в своем начальничьем кресле крепкое тренированное тело. Любил он себя, ухаживал за своим организмом по всем требованиям науки о гигиене и вел исключительно здоровый образ жизни.
А Васильев любил плюшки и жареную картошку. И образ жизни у него, в связи с особенностями службы, был исключительно неправильный: порой три ночи подряд поспать было некогда…
– О том, куда и зачем ты ездил, напишешь докладную. А я уже подписал приказ о временном отстранении тебя от дел. И выговор. Строгий и с занесением. Можешь быть свободен. Иди!
Н-да… Докладную. Что же в ней писать-то?
За ужином - или поздним обедом?
– Лана смела все со своей тарелки и жадно оглядела стол: что бы еще съесть? Олег молча встал, взял ее тарелку и положил в нее еще котлету и гору гречневой каши, потом сел и придвинул ближе к жене все тарелочки и мисочки с закусками.
– Ешь, бедняга, восстанавливай энергобаланс!
– Мам, это ты кислородом в деревне отравилась, - авторитетно заявил Тимка. Все засмеялись, и он, покраснев, обиженно повысил голос: - И ничего смешного! Мне бабушка Ксеня рассказывала, как у них были городские в гостях, и как у них у всех головы первое время болели! От того, что в деревне воздух не-за-га-зированный.