Шрифт:
Все это время Сенявин не проронил ни слова. Остатки хмельного давно улетучились, и он внимательно слушал князя.
— Турки нынче в Очакове крепко сидят, Порта морем туда все припасы доставляет, капитан-паша запер Лиман, а Мордвинов со своей эскадрой ныне слабак. Да и твой Войнович в схватку не рвется, второй месяц канючит в Севастополе, то да се.
Потемкин провел ладонью по южному берегу Черного моря.
— Задумку имею, как бы капитан-пашу от Очакова отвлечь. Для того диверсию к берегам анатолийским учинить. Гляди, — он ткнул пальцем в турецкий берег, — здесь пристани у них знатные, Синоп, Трапезунд. В них какие ни есть, а суда содержатся.
Князь перевел взгляд на Сенявина, словно спрашивая его мнение.
— Так разумею, ваша светлость, в те места надобно набежать, суда те изничтожить или пленить.
Потемкин одобрительно кивнул:
— Турки должны переполошиться и, глядишь, кинутся от Очакова к Анатолии.
Довольный Потемкин ухмыльнулся: «Стервец, мои задумки споро хватает». Но Сенявин не знал еще главного.
— Диверсией будешь начальствовать ты, — сказал князь. — Возьмешь у Войновича пяток греческих корсаров, которые к нам на службу определились, и айда в море.
Сенявин мгновенно расправил плечи, вытянулся стрункой:
— Ваша светлость, живот положу, а без виктории не возвернусь.
— Твой живот еще отечеству потребен, ты еще молокосос и холост, — деланно хмурясь, прервал его Потемкин. — Однако викторию добудь. Русский флаг ныне впервой к анатолийским берегам наведается, не посрами его.
В тот же день Сенявин помчался в Севастополь, с собой он вез не только рескрипт Потемкина о своем назначении, но и указ императрицы о наградах для участников сражения при Фидониси. Ушакову пожаловали орден «Святого Георгия» 4-й степени.
Войнович, узнав о назначении Сенявина, всполошился: «Как же я теперь без него обходиться буду?» Только что он получил депешу от Потемкина.
«Пребывание флота… в гавани не принесет никакой пользы в службе ее императорского величества. Флот неприятельский и крепость разделяют мое внимание, а капитан-паша спокоен со стороны моря, вместо того чтобы ваше явление должно было бы его озаботить и сею диверсиею уничтожить делаемое от него затруднение в моих предприятиях. Вы сами из того видеть можете, какой должно ожидать пользы от флота Севастопольского, искусно и храбро предводимого».
Разлад с Ушаковым и полученное предписание Потемкина наводили на грустные размышления Войновича. Скрепя сердце он отдал приказание готовить эскадру к выходу в море. В конце августа один за другим потянулись на внешний рейд корабли эскадры. Построив эскадру в кильватерную колонну, флагман обозначил на фалах курс — «Вест». Не получив перед выходом каких-либо указаний, командиры недоумевали, что задумал Войнович. Отойдя десятка три миль на запад, флагман развернул эскадру на обратный галс к Херсо-несу. Два дня бесцельно блуждала эскадра на видимости Севастополя. На третий день с севера задул штормовой ветер, развело волну, и Войнович приказал вернуться в Севастополь по причине «противного ветра».
Сенявину крепкий ветер оказался на руку. В середине сентября он повел отряд быстроходных крейсеров к турецким берегам.
Две с лишком недели крейсировал отряд Сенявина вдоль турецкого побережья. Лихими налетами опустошал порты и базы неприятеля. В Трапезунде, Синопе, Бонне, Горесунде наделал переполоху. Прежде никогда и никто не осмеливался безнаказанно нападать в этих водах на турок. Десяток судов и транспортов уничтожали крейсера, громили береговые батареи, легли склады с провиантом. Пленили большой транспорт, но он затонул в штормовую погоду, по пути к Севастополю. Турки всполошились, отрядили для охраны побережья фрегаты.
За смелые действия и храбрость Сенявина удостоили ордена «Святого Георгия» 4-й степени.
Потемкин все-таки заставил Войновича вывести эскадру в море и направиться в сторону Лимана. Появление Севастопольской эскадры подействовало на капу-дан-пашу. В первых числах ноября турецкая эскадра покинула Лиман, и Очаков остался без прикрытия с моря.
Войска начали готовиться к штурму Очакова. Поначалу запорожские казаки на своих челнах атаковали крепость на острове Березань и с ходу взяли ее приступом. Теперь Очаков попал под перекрестный огонь. 6 декабря на штурм крепостных укреплений с разных сторон двинулись шесть войсковых колонн. После двухчасового ожесточенного штурма над крепостью взвился русский флаг.
В тот день турки потеряли безвозвратно больше шести тысяч, многие попали в плен. Редкий случай, в плен сдался командующий гарнизоном, трехбунчужный Хуссейн-паша. Достались богатые трофеи, триста двадцать три медные пушки, полторы сотни знамен. С начала осады под Очаковом полегло сорок тысяч янычар, турки потеряли сотню судов разных рангов. Но и россияне только во время штурма потеряли тысячу солдат, сотню офицеров, недосчитались двух генералов.
В Петербурге ликовали, императрица поздравила Потемкина, надеялась на скорый мирный исход. «Теперь мириться стало гораздо ловчее, и никаких не пропущу мер, чтоб к тому скорее достигнуть».