– Лоренцо Короззо ублюдок, но не до такой степени, чтобы насиловать собственную дочь, Джулия! – крикнул я.

Твою мать! Зачем она говорила мне такие вещи?!

Я сжал кулаки, злясь.

Никто не причинит Авроре такую боль. Такую или любую иную. Она под моей защитой. Была и будет.

Мне стало трудно дышать, и я начал ходить из стороны в сторону, пытаясь нормально вздохнуть, пока мои глаза бегали по деревьям и дороге.

Никто не прикасается к Авроре, кроме меня. Не порочит ее, не забирает ее свет, не заставляет ее плакать, не пачкает ее, не заставляет ее отказаться от меня…

Мои глаза резко остановились на Джулии, которая поджимала губы и открывала рот, но потом снова закрывала его, как будто хотела что-то сказать, но боялась.

«Ты видел лишь то, что я позволяла тебе видеть. Ты ни на секунду не соприкоснулся с моей настоящей жизнью.»

Сестра глубоко вздохнула и я заметил, как ее руки немного подрагивали, когда она опустила их по бокам, собираясь с силами, а затем, наконец, призналась мне в том, что открыло мне глаза на все, что было связано с Авророй.

– В том то и дело, Доминик, – девушка сглотнула горечь, повисшую в ее тоне. – Она не Короззо.

Глава 21

Рука мамы вцепилась в мои волосы, пока она тащила меня по пустому школьному коридору, осматриваясь по сторонам, чтобы никто не увидел, как она по-настоящему относилась ко мне. Кожу головы жгло, но я не пыталась оторвать её руки от себя, а просто поспевала за ней, зная: чем быстрее мы дойдём до того места, куда она вела меня, тем быстрее меня отпустят.

Пару минут назад мы вышли из кабинета директора, в котором мою мать отчитали за моё поведение и драку, которую я, якобы, устроила. Именно поэтому я никогда не отвечала своим обидчикам, потому что знала, чем это закончится – меня выставят виноватой.

Я всегда терпела отвратительное отношение к себе, как дома, так и в школе, но сегодня, получив очередной пинок от своих одноклассников, больше не могла держать себя в руках. Последнее время никто не донимал меня, потому что Талия вступалась за меня, а теперь, когда её не стало, всё вернулось на круги своя. Я привыкла, что хотя бы в стенах этого места я была в безопасности, и не хотела, чтобы это изменилось, поэтому ответила своим обидчикам. Вскоре наша перепалка превратилась в драку, и прямо сейчас я чувствовала ссадины на своём лице от их длинных ногтей. Директор никогда не появлялся, когда кто-то приставал ко мне, но когда первый раз в своей жизни я решила дать отпор, он случайно вышел из-за угла и стал свидетелем всего того, что происходило. Конечно, все сказали, что именно я начала драку, хотя всё было совсем наоборот, но большинство всегда выигрывало.

А я просто хотела провести свой выпускной год, не чувствуя страха, оставаясь в раздевалке или молча шагая по коридору.

Мама была ужасно зла, но я была рада, что директор вызвал именно её, а не отца. Она тоже позволяла себе поднимать на меня руку, когда была пьяна или недовольна мной, хотя я изо всех сил старалась быть идеальной для своей семьи, но её удары никогда бы не сравнились с теми, которые оставлял на мне отец. Я надеялась, что она не расскажет ему о случившемся, потому что он изобьёт и её, так как она не уследила за мной и поставила под удар репутацию нашей семьи.

В полусогнутом состоянии я почти бежала за мамой, слыша, как она пыхтела от злости, потому что я выставила её не в том свете перед учениками и их родителями, и что её заставили извиняться за нас обеих. Она обещала поговорить со мной дома и попросить больше не совершать таких глупостей. Но никто не собирался говорить со мной и объяснять, что плохо, а что нет, потому что у моих родителей были другие методы воспитания.

Мама распахнула дверь в школьный санузел и толкнула меня в него. Я споткнулась и, не устояв на ногах, упала на пол.

– Ты паршивка! – рыча, прошептала она, закрывая за нами дверь, напоследок проверяя не шёл ли кто-то за нами следом.

– Я не хотела…

– Заткнись! – перебила она меня, повернувшись ко мне в сторону.

Мои колени тряслись, и я решила не вставать с пола, потому что знала, что она собиралась сделать так, чтобы я снова оказалась на нём.

Я так часто проживала эти моменты, но так и не смогла привыкнуть к тому, как со мной обращались. Как будто я проживала не свою жизнь и вообще никогда не должна была столкнуться с этим.

Мамины глаза горели от злости, а рыжие волосы словно стали ярче от того, насколько сильно было это чувство. Всегда, когда она видела меня, единственное что она чувствовала – это гнев, ярость и злость. Но чувство матери по отношению к своему ребёнку никогда не должны были быть такими. Я делала всё так, как она желала. Я была послушной, я не открывала свой рот, когда меня не просили, я не привлекала к себе лишнего внимания, точнее старалась этого не делать, потому что беды, как будто нашли свой дом рядом со мной и поселились вокруг меня, не оставляя меня в покое почти никогда. Я искренне пыталась заслужить её любовь и не знала, что должна была сделать, чтобы её чувства по отношению ко мне изменились.