Но у меня не было и шанса что-то изменить, так как я жила в доме, где меня ненавидела даже собственная мать, потому что она каждый день платила за то, что родила меня.

Девочек и так не любили, ведь они были полезны лишь для выгодных браков, а я была адским отродьем, которое могло уничтожить всю семью, если бы кто—то узнал моё истинное происхождение.

– Нужно было сделать аборт, – проворчала мама. – Какого чёрта я попёрлась в Россию, собираясь сохранить твою жалкую жизнь?! Ты приносишь мне одни проблемы. Чем я думала?!

Ком в моём горле, подсказывал мне о потоке слёз, собирающихся пролиться из моих глаз, но я всеми силами сдерживала себя, потому что маме это не понравится, и она разозлится на меня ещё больше, чем сейчас.

Как-то раз я нашла её в усмерть пьяной в гостиной нашего дома, она плакала и, видимо, не до конца понимала с кем разговаривала, но всё равно поведала семилетней мне, почему всё так, как есть прямо сейчас.

В тот момент и во все последующие, когда я встречалась с ней лицом к лицу, я, как и она, жалела о том, что она не сделала тот аборт. Мне было искренне жаль её, потому что у неё могла быть совершенно другая жизнь, если бы она избавилась от меня, но, похоже, на тот момент, в ней ещё было что-то человечное, раз она решила вернуться на родину за помощью для сохранения моей жизни. Но, к сожалению, её предали и отправили обратно в США, не желая встречаться с гневом Ндрангеты после того, как они узнают, что одна из пяти нашлась.

Одним утром она была в Москве, а следующим уже в Сакраменто, мучаясь от прикосновений Лоренцо. Он насиловал и издевался над ней. Она рассказала мне всё это во всех подробностях, как будто эти ужасы произошли с ней вчера, а не почти двадцать лет назад. В силу возраста я не до конца понимала, о чём она говорила, но сохранила в голове каждое слово. Когда я повзрослела, осознание случившегося преследовало меня по сей день.

Лоренцо вымещал на ней все семь лет, что искал её и выставлял себя дураком, от которого сбежала невеста. Через несколько месяцев мама объявила о беременности и все подумали, что отцом был он, пока я не появилась на свет. Один взгляд на меня говорил, что я не была его кровью и плотью, а стала самой страшной тайной клана Короззо. Я родилась недоношенной, но только для общества, потому что круг моей семьи знал, что я родилась в срок. Никто за пределами дома не знал об этом, потому что это убило бы нас.

Я тащила свою семью на дно. Своим рождением я испортила жизнь каждому из них, и поэтому они платили мне той же монетой, пытаясь уничтожить меня.

Я верила в то, что была виновата во всех их несчастьях, но маленькая крошка здравомыслия внутри меня говорила, что это было не так, и что я должна была противостоять им. Но у меня не было ни одного человека, который поддержал бы меня, который стал бы опорой для моей силы, поэтому я сдалась и позволила себе тонуть.

– Нужно было задушить тебя прямо там, – слегка наклонившись ко мне, прошипела мать. – Подкупить медсестру и сделать так, чтобы ты внезапно перестала дышать. Ты всё равно родилась с гематомами от побоев Лоренцо. Это было бы вполне логично, что ты не выжила после родов, но ты оказалась живучий тварью. Все бы плюнули на твою смерть и даже не вспоминали о тебе. Никто бы не вспомнил о тебе! – громче сказала она, чтобы до меня дошли слова, которые она говорила.

– Прости…

– Я сказала тебе заткнуться, Аврора! – рявкнула она. – Ты не открываешь свой рот, пока я не говорю сделать это. Неужели так сложно запомнить?!

Я несколько раз быстро кивнула ей, захлопнув свой рот и соглашаясь с ней.

Борьба была бессмысленна. Ей нужно было выговориться, а мне просто молча сидеть и выслушивать, что именно она обо мне думала.

Это, правда, была моя жизнь? Почему мне так сложно было в это поверить? В редкие моменты тишины и покоя я думала, что находилась в кошмаре и мне нужно было лишь позволить себе проснуться, чтобы избавиться от боли, но надежды улетучивались в тот же момент, как на горизонте появлялся отец… Или мать, или мой младший брат.

Слёзы давили на горло и я попыталась прокашляться, чтобы избавиться от удавки на своей шее. Мама ходила по небольшой комнате, цокая каблуками, пока я прижималась к раковине, пытаясь успокоиться.

– Осталось совсем немного, – говорила она сама себе. – Ещё чуть-чуть и я избавлюсь от тебя.

Она повторяла это, как мантру, покачиваясь из стороны в сторону, пока я не особо понимала о чём шла речь.

– Отдам тебя в самые грязные руки, чтобы ты, наконец, поняла, где твоё место, – обратилась она ко мне. – Чтобы ты мучилась больше меня, если это возможно. Чтобы заплатила за то, что сделала с моей жизнью.

– Мама… – прошептала я.

Я всегда знала, что она никогда не любила меня, но слышать это из раза в раз было так больно, как будто я теряла любовь, которой у меня никогда не было. Моё сердце истекало кровью, разрываясь от каждого её колкого слова в мою сторону, и я ничего не могла с этим поделать.

Почему я верила, что меня было за что любить, если за столько лет моя семья не нашла в себе ни одной причины для того, чтобы подарить мне это?