Улыбка в глазах угодника-среброносца быстро погасла, но с губ сошла медленнее.

Выпрямившись, он допил остатки вина, морщась, как будто оно было горьким. В комнате внезапно стало холодно, и над химическим шаром снова запорхал призрачно-белый мотылек. Габриэль быстро поймал его в руку, быстрый, как нож в темноте.

Маркиз выругался про себя. Он знал, что здесь нужно было действовать поделикатнее.

– Прошу прощения, Габриэль. Это была неудачная шутка.

Угодник раскрыл темницу своих пальцев, и мотылек выпорхнул на свободу.

– Истина – самый острый нож, – ответил он.

Мотылек вернулся на свой бесполезный путь, тщетно трепеща хрупкими крылышками в фальшивом свете шара. Жан-Франсуа посмотрел на дверь камеры.

– Мелина?

Лязгнул замок, дверь распахнулась, и на пороге появилась его домоправительница, как всегда исполненная долга. Одетая в длинное черное платье, с рыжими локонами, каскадом спадающими на бледные плечи, Мелина присела в глубоком реверансе, опустив изумрудные глаза.

– Чего изволите, хозяин?

– Еще вина для нашего гостя, голубушка.

– Да будет воля ваша. – Она рискнула поднять взгляд, приоткрыв рубиновые губы. – А для вас?

Губы вампира изогнулись в мрачной улыбке.

– Позже, моя дорогая.

Мелина сделала еще один реверанс и вышла из комнаты. Вампир и его пленник снова остались одни, и в воздухе повис холод, омраченный тенью пустого маяка и бормотанием призраков, которых все еще помнили.

– Я сбежал.

Последний угодник оторвал взгляд от своего кубка.

– Что?

– От папа. Сбежал. – Жан-Франсуа изучал свои длинные ногти, разглядывая воображаемое пятнышко. – Я был молод. Глуп. Думал устроиться учеником к известному художнику. Вот и отправился на легендарные улицы Августина, чтобы найти там свое счастье.

– Нашел?

– Меня нашла она, Габриэль.

В дверь камеры постучали.

– Входи, любовь моя, – разрешил Жан-Франсуа.

Домоправительница вернулась в комнату с новой бутылкой. Жан-Франсуа заметил, что Габриэль наблюдает за Мелиной, когда та наклонилась, чтобы наполнить его кубок. Серые, как грозовые тучи, глаза угодника блуждали по сокровищам, в изобилии вздымавшимся над ее корсетом, по изгибу ключицы и бьющейся на шее артерии. Жан-Франсуа видел, что пленник воспламенился при виде этого зрелища и теперь ерзал на кресле, а его пульс застучал сильнее. Взгляд вампира переместился с пуговиц ширинки, вспухшей на промежности угодника, на его сильные, мозолистые руки, и в сознании непрошеным образом всплыло воспоминание, как они обхватили его шею.

«Покричи для меня».

– Что-нибудь еще, хозяин? – спросила домоправительница.

– Пока нет, любовь моя, – улыбнулся он. – Пока еще нет.

Мелина сделала реверанс и молча удалилась. Габриэль осушил кубок, встретился взглядом с маркизом поверх него, и в воздухе повисло сердцебиение вместе с шепотом о том, что могло бы случиться.

– А почему ты сбежал?

– Прошу прощения? – моргнул вампир.

– Почему ты сбежал от отца, Честейн?

– Думаю, нам не стоит углубляться в мою историю, – улыбнулся Жан-Франсуа, похлопывая по фолианту, лежащему у него на коленях. – В конце концов, моя императрица уже ее знает. Назови это волей Вседержителя или капризом жестокого случая. Судьба этой бессмертной империи легла не на плечи сына скромного фермера, а на плечи бастарда баронессы, спустившегося с вершин Сан-Мишона, и дочери шлюхи из сточных канав Лашаама.

– И странницы по снам из снегов Высокогорья. – Габриэль забарабанил пальцами по кожаным штанам, откинувшись на спинку кресла. – Принцессы, которую никогда и не планировали усадить на трон. Заговор юродивых. И короля, который хотел, чтобы империя существовала вечно.

Габриэль улыбнулся.

– Вот только ничто в этом мире не вечно.

– Значит, ваша потрепанная компания благополучно добралась до Найтстоуна? Закатная плясунья и вампирша, падший рыцарь и Святой Грааль?

– О, да, до места назначения мы добрались. Но вот насчет благополучно… большой вопрос. Даже если забыть Восса, сидевшего у нас на хвосте, мы уже вступали в мир Эсани, вампир. Ложь, лежащая в основе всего. Ересь Аавсенкта. Красные походы против неверных. Войны крови.

Последний угодник-среброносец покачал головой.

– Никто из нас больше никогда не будет в безопасности.

Книга вторая. Тень сына

Прерванный род колдунов и каннибалов, проклятых даже среди проклятых. Сплюнь их имена, как сплевываешь кровь свиней, и береги свою собственную кровь, чтобы они не вытянули ее из твоих вен.

Эсани. Отступники.

Лузил Безъязыкий, «Наступление тьмы в Элидэне», бестиарий

I. Кэрнхем

– О, вы только посмотрите! – взревел я. – Еще одна непроходимая пропасть, какая прелесть!

Мы стояли на гребне замерзшего вала, вглядываясь в чернильно-темную бездну внизу. Холодный ветер хлестал изо всех сил, кусая нашу кожу, завывая на опасном горном перевале, который мы только что преодолели.

– Прекрати свое жалкое нытье, брат! – рявкнула, перекрикивая ревущий шторм, Селин, сидевшая в седле у меня за спиной.