Рота унтер-офицера Жилина оказалась одной из немногих, сохранивших дисциплину. Сказался опыт, выучка, привитая им солдатам. Отходили организованно, прикрывая друг друга. Раненых не бросали. Жилин мог бы списать это на старания младшего офицерского состава, но вынужден был признать, что рота держалась за счет командира. В соседних подразделениях одни офицеры бросали своих солдат, другие – становились жертвами подчиненных, пытаясь встать на их пути к бегству. Жилинская рота была другой. Своего капитана, Андрея Дмитриевича, бойцы уважали. И боялись. Молодой, еще не достигший и тридцати лет, капитан славился дерзкой смелостью. Он лично вел людей в атаку, наводя ужас на врага своей отчаянной безжалостностью. После сражений бойцы вполголоса шептались, мол, Андрея Дмитриевича не берет ни штык, ни пуля.

Однако остановить натиск немцев было не под силу даже бесстрашному капитану. Им с Жилиным удалось унять панику и наладить организованное отступление. Какое-то время они даже избегали противника. Андрей Дмитриевич и впрямь был везучим, словно дьявол. По крайней мере, так начало казаться его подчиненным, когда они вышли к небольшому, оставленному гарнизоном и жителями, городку. Но затем с опушки леса застучали немецкие пулеметы. Коса смерти срезала людей направо и налево. Отступая, Жилин видел, как несколько пуль попали в капитана. Возможно, унтеру лишь почудилось, но на лице офицера в этот момент мелькнула не боль, а странное, ироничное даже, изумление. Словно Андрей Дмитриевич хотел сказать: «Так вот каково получить пулю…»

Единственным укрытием для бегущих солдат стала разоренная церковь на окраине городка. Выжившие закрепились там, отстреливаясь до последнего патрона. Но фрицы подтянули артиллерию – и стены перестали быть защитой.

Грохнуло! Стена взорвалась осколками кирпичей, погребая под собой солдат. Воздух наполнился дымом и пылью. Жилина бросило на пол, выбив воздух из легких. Сверху навалились горы щебня, не давая шевельнуться. Ему оставалось лишь бессильно наблюдать, как ринувшиеся в пролом немцы и последние из его боевых товарищей схлестнулись в отчаянной рубке. В ход шли шашки, штыки, приклады, кулаки и зубы. Бой был страшен – и безнадежен. Один за другим бойцы Жилина падали, сраженные неприятелем. Пока битва не стихла окончательно.

Немцы были ужасающе дотошны. Они переходили от одного павшего к другому. Если лежащий подавал признаки жизни – добивали. Жестко, быстро, не тратя патронов. Штыками и самодельными палицами.

Постепенно фрицы начали покидать церковь. Осталось всего три солдата, заканчивающие грязную работу. И обирающие мертвецов. Их добычей становились медали, фляги, портсигары. Фотокарточки. Шаг за шагом троица приближалась к Жилину. Пока не подошла вплотную.

– Schau! Er lebt noch! [11] — отрывисто хохотнул солдат.

– Tote ihn! [12] — подначил его приятель.

– Jetzt bist du dran [13] — бросил главарь третьему бойцу. Тот пожал плечами, перехватил поудобнее палицу и направился к Жилину.

Не дошел.

Из темноты к нему рванулась стремительная тень. Свистнула сабля. Рука с палицей упала на пол. Солдат завопил, но следующий взмах оружия снес ему голову. Его приятели не успели опомниться, а жуткая фигура с саблей уже оказалась рядом. Несколько ударов – и немцы, захлебываясь кровью, упали.

Стоящий над ними солдат тяжело дышал, разглядывая дело своих рук. А потом случилось нечто, чего Жилин, прошедший три года войны и навидавшийся всяких ужасов, не видел никогда. Таинственный убийца поднес саблю к лицу – и жадно слизал с оружия брызги крови.

– Господи! – выдохнул унтер.

Фигура стремительно, по-звериному, развернулась к нему. Миг – и он оказался рядом. Жуткое окровавленное лицо нависло на Жилиным. И внезапно улыбнулось. Его спаситель бросил на пол саблю и принялся разгребать завал, без видимых усилий поднимая тяжелые камни, которые не давали унтеру шевельнуться. Счистив обломки, он спросил:

– Жив? Можешь встать?

Жилин неуверенно пошевелил конечностями. Было больно – но, кажется, обошлось без серьезных переломов. Жилин кивнул. Спасший его человек протянул руку и рывком поставил унтера на ноги. Жилин кое-как стер с лица кровь и пыль от обломков стены и смог наконец-то разглядеть пришедшего на помощь офицера. После секундной заминки унтер признал в нем своего командира, которого уже считал погибшим.

– Рад видеть! – поприветствовал его капитан Андрей Дмитриевич Теплов-Маевский. Окровавленное породистое лицо офицера походило сейчас на морду хищного зверя. Не замечая страха на лице унтера, капитан поинтересовался: – Ну что, Жилин, еще повоюем? Попьем вражеской кровушки, а?

ИНТЕРМЕЦЦО. «Гатчинская молния»

«Его превосходительству дворцовому Коменданту, генерал-лейтенанту К. Ф. Б…

Сегодня, 23 мая, в 4 часа 10 минут утра, во время разразившейся грозы над Гатчиной, ударом молнии в вершину памятника Коннетабля разрушена вся колонна почти до постамента. Тем усе ударом убит стоявший на посту у подножия памятника городовой петербургской полиции Лука Лобанов».

Жандармский поручик Павел Постольский оторвался от чтения документа и удивленно посмотрел на своего соседа по крытому экипажу.