Ступеньки на крыльце покрывал густой ковер опавших листьев. Выбитые окна ощерились клыками треснувших стекол. Ветер приносил откуда-то запах гари и разложения. Неведомая сила побывала в усадьбе незадолго до него, оставив после себя разрушения и смерть.

Лишь увидев усадьбу Корсаково, отчий дом, в солнечных лучах погожим летним днем, окруженный зеленью и цветами, такой бесконечно знакомый и уютный, Владимир смог отогнать от себя это наваждение. Улыбка сама собой появилась на лице, сжатые кулаки расслабились, а оцепенение, сковавшее тело, отступило.

Он вернулся домой.

Путешествие вообще выдалось на удивление спокойным. Желающих отправиться из Москвы в Смоленск посреди недели на поезде нашлось не так уж много, и соседом по купе первого класса Владимир оказался милосердно обделен. Дурные сны также не мучили, поэтому после пятнадцати часов ничем не примечательной дороги Корсаков, выспавшийся и отдохнувший, ступил на дебаркадер вокзала во вполне приподнятом настроении.

Смоленская станция, как и большая часть Заднепровья, славившегося своим рынком, имела вид не больно-то опрятный, зато дюже шумный и многолюдный. Вокруг толпились пассажиры, телеги ломовых извозчиков, взрослые попрошайки и шустрые малолетние беспризорники.

Домочадцев Владимир заранее оповестил телеграммой, поэтому у вокзала его уже ждала открытая коляска. Кучер осведомился, не желает ли Корсаков заехать в город, но молодой человек принял решение отправиться сразу в имение. Экипаж тронулся, миновал неказистые окрестности чугунки [17] и медленно покатил на север, вверх по Покровской горе. Вскоре домишки закончились, по обе стороны потянулись убранные заборами зеленые парки, а воздух понемногу очистился от запаха и копоти заречной части города. Когда коляска миновала два белых обелиска Покровской заставы, Корсаков обернулся назад.

Этот вид он обожал – и до самой старости картина города с окрестных холмов останется в его сердце. По всем признакам, очевидным критично настроенному наблюдателю, Смоленск мог по праву считаться городом захолустным, несмотря на губернский статус. Обычная сонная и запущенная провинция: бесконечная грязь после любого дождя, пыльные немощеные улочки, а там, где брусчатку все же удосужились положить, она шла вкривь и вкось, а меж булыжников нахально росла зеленая травка.

Но отсюда, с высоты, город производил потрясающее впечатление: раскинувшийся на холмах, утопающий в зелени парков и садов, увенчанный белым, будто воздушным, Успенским собором, Смоленск влюблял в себя.

Спустя час экипаж въехал в ворота старой усадьбы, провез Корсакова по аллее меж цветущих садов и, проехав по каретному кругу, остановился у парадного входа. С крыльца, несмотря на заметную хромоту, сбежал седовласый старик в элегантном камердинерском сюртуке.

– Le petit comte, vous etes de retour! [18] — воскликнул он.

– Сам видишь, Жорж. Как же я рад тебя видеть! – рассмеялся Владимир и крепко обнял старика. Его дар читать людей молчал – молодой человек и так знал о камердинере все, что нужно знать.

Жорж Верне служил Корсаковым с самого детства, давно став частью семьи. Его отец, Жозеф, оказался в усадьбе благодаря необыкновенному стечению обстоятельств. В Россию, как и большинство его соотечественников, молодой су-лейтенант Верне попал в составе Великой армии Наполеона – и уж никак не думал, что ему предстоит провести в этой стране всю свою жизнь. Судьба распорядилась так, что капитан его роты придал Жозефа и десяток его гусар в сопровождение офицеру, овеянному мрачной славой. Служил тот в Особом корпусе – тайном и путающем подразделении, которое, как впоследствии узнал Верне, вело войну иными, оккультными, практиками. И для одной из таких практик офицеру потребовались жертвы. Он приказал Верне и его гусарам атаковать небольшую мирную деревню, сжечь дома, убить всех жителей, а тела доставить ему.

Жозеф отказался, отдавая себе отчет, что его решение нарушает субординацию, а значит – преступно. Но он был молод и наивен, идеалист, пришедший сюда воевать с солдатами, а не убивать мирных жителей. Офицер Особого корпуса с такими разговор имел короткий – он достал пистолет и разрядил его в грудь су-лейтенанту, а затем повторно отдал приказ. На этот раз бригадиру, следующему по старшинству после Верне. И тот уже спорить не посмел.

На счастье Жозефа, эту сцену наблюдал разъезд майора Василия Александровича Корсакова, который партизанил и вел разведку в окрестностях Смоленска, пользуясь знанием родных угодий. Его гусары ринулись в атаку, успев спасти жителей и вместе с ними раненого су-лейтенанта Верне. Так Жозеф оказался обязан Корсакову жизнью.

Василий Александрович умел, во-первых, разглядеть настоящий талант, а во-вторых – подобрать ключик к любому человеку. И как-то незаметно Жозеф Верне сделался из раненого пленника верным и незаменимым помощником Корсакова, настоящей тенью своего патрона. Особенно когда узнал, чем на самом деле занимается Василий Александрович, как и пять поколений его предков. Корсаков даже стал крестным его первенца – мальчика назвали Жоржем.

А младший Верне со временем продолжил дело старшего. Жорж ассистировал в расследованиях Николаю Васильевичу, отцу Владимира, пока не повредил ногу во время их не слишком удачного вояжа в Вену по следам бежавшего польского чернокнижника. С тех пор он переквалифицировался в камердинеры и безвылазно осел в усадьбе, взяв на себя заботы о комфорте и безопасности приютившей его семьи.