– А что, если… – пробормотал Корсаков себе под нос. Он продел палец в кольцо и изо всех сил потянул на себя. Скрытый механизм с трудом поддался. Раздался щелчок и грохот цепей. Владимир увидел, как металлическая пластина у основания винтовой лестницы, ведущей на второй ярус оранжереи, со скрипом начала отползать в сторону, являя взгляду крутые каменные ступени, уходящие в темноту.

– Молодой господин, вы здесь? – раздался от входа в оранжерею голос Жоржа.

Владимир резким движением вытащил руку из фонтана и перебежал к отцу так, чтобы камердинер не заметил изменений, произошедших у винтовой лестницы. Раз уж никто не сказал ему об этом тайном ходе, то и отец, вероятнее всего, держал его в секрете от домочадцев. А значит, раскрывать его пока было рано.

– Я здесь, Жорж! – позвал Корсаков. Камердинер появился из-за разросшихся розовых кустов. Он бросил удивленный взгляд на мокрую руку Владимира, но воздержался от вопросов.

– К вашей матушке прибыл господин из полиции. Она просила присоединиться к ним в гостиной. Похоже, дело безотлагательное.

– Хорошо. Ступай, я сейчас подойду.

Жорж с достоинством поклонился и вышел из оранжереи. Владимир быстро метнулся обратно к фонтану, вновь дернул за кольцо и проследил, чтобы люк в полу надежно закрылся. Проходя мимо отца, он опустился на колени и прошептал:

– Спасибо, папа, теперь я знаю, где начинать поиски!

Николай Васильевич ничего ему не ответил, продолжая смотреть вдаль отсутствующим взглядом.

В гостиной Владимир застал молодого человека (на вид – старше его на пару лет) в форме околоточного надзирателя: лаковых сапогах, шароварах с красной окантовкой и двубортном мундире. Фуражку он держал прижатой к боку.

– Позвольте вас познакомить, – обратилась к полицейскому чину Милица. – Владимир Николаевич, мой сын. Володя, это Федор Семенович Кудряшов из Смоленской полиции.

– Честь имею, – щелкнул каблуками околоточный.

– Рад знакомству, – ответил вежливым полупоклоном Корсаков.

– Федор Семенович как раз начал рассказывать о цели визита, – пояснила мать. – Прошу вас, продолжайте.

– Да, конечно. – Кудряшов замешкался, собираясь с мыслями. – Боюсь, мой вопрос будет звучать странно, но… Понимаете, я столкнулся с ужасающим злодеянием, жестокость которого просто поразительна. Ни я, ни другие офицеры ничего подобного не видели, даже на войне. Господин полицмейстер в приватной беседе порекомендовал обратиться к Корсаковым. Сказал, что вы поймете. И вот я здесь. Скажите, отчего полицмейстер послал меня к вам?

– Ну, не совсем к нам, думаю, – аккуратно начал Владимир. Визит околоточного отвлек его от действительно важных дел, и он всерьез рассматривал варианты отправить его восвояси. – В самом Смоленске проживает мой дядя, Михаил Васильевич. Возможно, он…

– Он отказался меня принять, – прервал его Кудряшов. Вид полицейский имел раздраженный, видимо ожидая, что его отошлют и здесь.

Милица и Владимир переглянулись, сохранив спокойные лица. Поведение Михаила показалось им подозрительным, но околоточному знать об этом было необязательно.

– Тогда, конечно, – улыбнулась мать. – Мы постараемся помочь, чем сможем.

– Видите ли, все, что относится к ужасающим злодеяниям туманной природы – это в некотором роде наша специализация, – продолжил Корсаков. – Можете рассказать о преступлении подробнее?

– Это убийства, – ответил Кудряшов. – Звериной жестокости. Жертв не просто растерзали, их будто бы разорвали на куски. Первого нашли неделю назад на окраине города, за крепостной стеной, его хотя бы смогли опознать – бродяга-пропойца. Подумали, что кто-то с городского дна осатанел да прикончил приятеля по пьяному делу. Но вчера нашли еще одно тело. И там все страшнее. Настолько, что не осталось ничего, что помогло бы его опознать…

Корсаков почувствовал, как невидимая холодная ладонь сжала его сердце.

– Мы не смогли найти следов оружия, – продолжал околоточный. – Ни ножа, ни топора, ни тесака, ни сабли. Похожее я видел лишь один раз, когда турки казнили человека, привязав его к двум лошадям. Но тут… Тут все страшнее…

Владимир сохранял спокойный вид, что давалось ему очень нелегко. Ведь больше всего на свете ему хотелось кричать: «Нет! Нет-нет-нет! Только не опять! Только не здесь и сейчас!» Он готов был попятиться, распахнуть двери, выбежать из комнаты и бежать куда глаза глядят. А Кудряшов меж тем продолжал:

– Это безумие, но я думаю, что жертв убили голыми руками. Голыми руками и… Когтями…

Болгария, ноябрь 1877 года

– Такого зверства мы даже от башибузуков [24] не видали, ваше превосходительство. Тать ентот от деревни к деревне шляется, вырезает по-тихому один-два дома с семьями, а дальше – концы в воду! – закончил свой доклад солдат. Владимир и Петр быстро переглянулись, стараясь скрыть от окружающих неуместный в данной ситуации азарт. Ведь их наконец-то ждало настоящее дело!