– C’est tres impoli, vous voyez, – как бы между делом заметил Юсуф. – Vous parlez de moi. Je connais pas votre langue, mais c’est evident [38] .

– Mais seulement les bonnes choses, efendi [39] , – заверил его Корсаков-старший. Турок лишь усмехнулся и не стал развивать тему.

Страшная находка ждала их в полуверсте от деревни, там, где тракт делал крутой поворот вокруг утеса. Вновь, как и в Зорнице, сцена шокировала своей жестокостью – кровь и разорванные клочки частей тела оставили посреди дороги картину, напоминающую мерзкий красный цветок.

– Это он? Семак? – нервно спросил Владимир.

– Сложно сказать, – признал отец, разглядывая место трагедии. – Одежды не осталось, оружия не видно. Иначе не определишь. Но почему здесь?

– Его почерк вновь изменился, не так ли? – сказал по-французски Юсуф-бей. – Раньше он убивал прямо в деревне и исчезал, оставив жертв у всех на виду. А здесь он попытался спрятать место преступления.

– Он нас учуял, – уверенно ответил Николай Васильевич. – Понял, что мы в деревне, и поостерегся идти в открытую. Чего я не понимаю, так это как ему удалось утащить сюда казака? Это же не обыкновенный крестьянин, который ничего не заподозрит, а опытный солдат на посту. Убийца оглушил его и незаметно утащил? Или приманил, гипнозом например?

– Значит, вы тоже столкнулись с ним впервые, – огорченно констатировал осман. – Его жестокость и повадки не похожи ни на одну из тварей, с которыми я имел дело ранее. И в записях моих предшественников о подобном не говорилось. Он похож разве что на совсем уж мифических существ, о которых упоминали верования предков.

– Дэвы, – вспомнил науку отца Владимир. – Так у вас их называют? Или караконджул, как его прозвали болгары.

– Юный эфенди прав, – подтвердил Юсуф. – Жаль, старинные тексты не подсказывают, как с ним бороться.

– Ну, почему же, – мрачно усмехнулся Николай Васильевич. – Царь Ксеркс, кажется, победил дэвов, разрушив храм сектантов, что им поклонялись.

– А, конечно! Великий шахиншах! [40] – иронично покосился на него турок. – «Потом, по воле бога своего, я разрушил этот храм дэвов и провозгласил: «Дэвов не почитай!» Не уверен, правда, что здесь поблизости найдется их святилище, где мы можем объявить, что дэвов больше почитать нельзя.

– В таком случае будем охотиться по старинке, – пожал плечами Корсаков. – Выследить и уничтожить. Поможете с ритуалом?

– Почту за честь, – слегка поклонился Юсуф.

Белов стоически воспринял весть о том, что убитый на дороге человек мог оказаться его казаком, лишь уточнил, удастся ли его похоронить, а когда узнал, что придавать земле, по сути, нечего, лишь перекрестился. Юсуфа он старательно не замечал, лишь один раз бросив на турка взгляд, полный злобы. Владимир был уверен, что от отца это не укрылось, но тот предпочел помолчать.

– Ни у кого нет подзорной трубы? – вместо приветствия спросил Петр, когда Николай Васильевич и Владимир подошли проведать его. На посту он расположился с непринужденной грацией большого кота – внешне ленивого, но готового к прыжку в любой момент. Сейчас он задумчиво созерцал скалы над деревней, уходящие в туманную хмарь.

– Что ты видел? – мгновенно спросил Корсаков-старший.

– Такое чувство, что за нами следят, – все с тем же беззаботным видом ответил Петр, однако по голосу было понятно, насколько он напряжен. – Из деревни в эту сторону сегодня никто не ходил и скот не гонял, но я несколько раз замечал движение за камнями. Наверху, справа. У одинокого дерева.

Николай Васильевич извлек из сумки подзорную трубу и направил ее в сторону скал. Сделано это было крайне неторопливо, будто отец просто решил еще разок оглядеться на местности. В нужную сторону он направил объектив далеко не сразу, а затем сразу продолжил осмотр. Закончив, Корсаков-старший сложил трубу и убрал ее обратно в чехол.

– Ты прав, – с невинным видом заявил он. – Похоже, там прячется человек. Или что-то на него походящее. Место выбрано отлично – деревня видна как на ладони. Незаметно не подобраться.

– А если ночью? – предложил Петр.

– Нет, ночь – это его время, – не согласился Владимир. – Соваться туда в темноте все равно что смерти искать.

– Мне кажется или моему братцу страшно? – подначил его Петр.

– Нет, у твоего братца просто есть голова на плечах, – парировал младший.

– А ну-ка хватит, – оборвал их отец. – Володя прав. Если там прячется наша тварь, то ночь вряд ли доставляет ей хотя бы малейшие неудобства. Думаю, она и рассчитывает на то, что мы попытаемся подкрасться к ней в темноте. А вот решительного броска в погоню прямо сейчас убийца вряд ли ждет. Надо застать его врасплох, заставить нервничать и ошибаться. Значит, так, мы с Володей сейчас делаем вид, что просто возвращаемся в деревню. Там собираем казаков, седлаем коней и скачем вверх, пока это возможно. Дальше на своих двоих. Тебя подберем по дороге.

– Отлично, – ухмыльнулся Петр. – Я пока всем видом буду показывать, что никуда не тороплюсь.

– Вряд ли тебе придется прилагать для этого какие-то усилия, – съехидничал Владимир.

– Нет, конечно, это врожденный талант, – ответил старший брат и вновь принялся любоваться горами, пробормотав себе под нос: – Давно пора показать этой мерзости, кто здесь на самом деле добыча, а кто охотник…

Смоленск, июнь 1881 года

– Нет, мы, конечно, оказывались с тобой в крайне оригинальных местах, но в тюрьме, насколько я помню, ты очутился впервые!