– Вряд ли, конечно, так повезет, – пояснил Федор, пока они с Корсаковым ехали в коляске на север города. Правил сам околоточный, остальных отправил на облаву. – Он сейчас, скорее, на дно попытается залечь. А даже если нет, то реку незаметно переплыть такому здоровяку под силу. Но осторожность не помешает. Сунется на улицу – попадется патрулю. На реку – тоже. Значит, надо скрываться. А притоны, куда беспаспортный подастся, у нас на примете. Вот завтра к вечеру и тряханем еще раз!

– А к этой свидетельнице мы, значит, едем так, на всякий случай? – поинтересовался Владимир.

– Конечно, – ответил Федор. – Да и потолковать нам с вами пора.

Владимир покосился на околоточного, отметив вновь появившееся в разговоре «вы».

Солнце уже практически целиком скрылось на западе, оставив только розоватую полоску на небе. Корсаков ожидал, что околоточный предложит вернуться к охоте завтра, однако тот объявил, что планирует отправиться к Авдотье Макеевой безотлагательно. Вот они и держали путь по той части города, где, по мнению Кудряшова, «фонари встречаются реже, чем честный человек в пересыльной тюрьме».

– Вы же скрываете что-то от меня, Владимир Николаевич. – Федор не спрашивал, он констатировал.

– Скорее, просто не рассказываю всего, – не покривил душой Корсаков. – И только в интересах вашего душевного спокойствия.

– К черту мое спокойствие, – сказано это было так же тихо, будто мимоходом. – Но я не терплю, когда меня водят за нос. Вы мне нравитесь, Корсаков. Я верю, что вы действительно хотите помочь схватить убийцу. Но слишком уж много странностей вокруг вас…

– Например?

– Да хоть надпись эта кровавая, – задумчиво протянул Федор. – Аккурат ведь к вашему приезду появилась. Я тут навел справки, и выяснилось, что вы давненько не были дома, Корсаков. А тут как раз вернулись. Аки блудный сын.

– Думаете, убийца оставил мне послание?

– Да. Думаю, вам оно предназначалось. Уж очень лихо вы флягу в кустах нашли, что мои мужички проглядели. Важная улика. Без нее мы бы не нашли ни дом Баранова, ни здоровяка на Казанской Горе. Да еще эти ваши исследования катакомб, познания в богохульных книгах… При иных обстоятельствах главный подозреваемый вышел бы из вас…

– Нет, Федор Семенович, не вышел бы, – коротко ответил Владимир. – Как минимум потому, что неделю назад меня не было в городе. Я приехал вчера, поездом.

– Да-да, конечно, – рассеянно согласился Кудряшов.

«Он что-то задумал, – подумал Корсаков. – Он что-то подозревает и расставляет непонятную пока ловушку. Околоточный опасен. Нам надо быть осторожнее».

Стоп! Владимир нервно тряхнул головой. Кому это «нам»? Непрошеный гость вновь выдавал свои мысли за корсаковские, пытаясь исподволь заставить Владимира действовать так, как нужно ему.

«А насколько ты уверен в себе? – шепнул другой голос, больше похожий на Петра. – Где ты был неделю назад? Не мог ли ты потерять контроль, как тогда, в кофейне на Кузнецком Мосту? Только хуже. Много хуже».

Владимир чуть было не ответил вслух, но вовремя остановился. Хорошо бы он выглядел перед Кудряшовым, начав ругаться сам с собой.

Коляска тем временем докатила их до оврага на самой окраине города. Большую его часть занимала краснокирпичная громада пивоваренного завода, упершегося в самое небо своими высоченными трубами. Халупы рабочих и их семей на его фоне казались совсем крохотными. В одной из подобных избушек и жила семья Авдотьи Макеевой, заставшей убийство в переулке у Благовещенской.

– Должен предупредить, – бросил Кудряшов, спрыгивая с козел. – После увиденного она слегка того… Не в себе. Ее можно понять – раз уж опытный доктор остатки ужина блеванул…

Околоточный постучал в дверь, но ответа не дождался.

– Поздний час, спать легли? – предположил Корсаков, но Федор настойчиво бухнул кулаком еще несколько раз. На этот раз дверь отворилась, и на них настороженно взглянула худющая молодая женщина, державшая в руках лучину.

– Здравствуй, Авдотья, – сказал Кудряшов. – Помнишь меня? Я из полиции. Разговор есть.

Он уверенно шагнул вперед, заставив Макееву отстраниться и пропустить околоточного. Корсаков проследовал за ним, виновато улыбнувшись. Обстановка внутри ожидаемо выглядела бедной – грубый стол и пара табуретов, сундук в углу, дощатые полы да деревянная перегородка, делившая домишко на две части.

– Ты ж вроде замужняя, да с дитем, – заметил Федор, оглядываясь. – Где они?

– Там, – указала Авдотья на перегородку. – Спят.

– Ну, пусть спят, мы ненадолго, – доброжелательно кивнул Кудряшов. – Скажи-ка, ты ничего нового не вспомнила? Я, кажется, просил хорошенько подумать…