– Никто ничего не трогал, – подал голос Жорж, застывший за спиной. – Я не позволил. Возможно, вам удастся восстановить картину произошедшего?

– Она и без того ясна, – глухо отозвался Владимир. – Он отпустил слуг. Ждал меня. Караконджул проник в дом. Дядя попытался оказать ему сопротивление, но тщетно…

– Если выводы, которые вы сделали из рассказа Горегляда, верны, то нам стоит рассматривать вероятность, что…

– Что эта тварь теперь разгуливает под личиной дяди Михаила? – осведомился Корсаков. – Вряд ли. Смотри.

Он указал тростью на блеснувший в свете солнца предмет рядом с саблей. Это оказался амулет с пятиконечной звездой – точно такой же, что лежал в кармашке жилетки самого Владимира. Старинный оберег, защищающий своего владельца от одержимости.

– Вселиться в него караконджул не смог бы, а живым дядя бы ни за что не сдался. – Голос подвел, дрогнул, но Корсаков все же продолжил: – Нет, от этого унижения дядя избавлен…

– Grace a Dieu [44] , — тихо произнес Верне.

– Хотя бы за это…

Корсаков развернулся и торопливо вышел из зала. Камердинер последовал за ним.

– Куда вы?

– В кабинет, – на ходу бросил Владимир. – Дядя намеревался составить небольшой список. Нужно понять, успел он это сделать или нет.

Кабинет Михаила Васильевича, увешанный охотничьими трофеями и парой обязательных сабель, находился в полном порядке. Похоже, убив дядю, караконджул не стал тратить время на осмотр особняка и сразу же его покинул. Корсаков бегло пробежался глазами по поверхности рабочего стола и без труда нашел адресованный ему лист бумаги. На нем аккуратным почерком Михаил вывел всего пять имен. Все они были Владимиру известны. Один книготорговец, специализирующийся на оккультной литературе. Коллекционер, собравший дома значительную коллекцию довольно жутковатых артефактов (что при этом абсолютно не мешало ему играть на публике респектабельнейшую роль предводителя дворянства). 90-летняя старуха-ведунья из расположенной рядом с городом деревни, к которой девки бегали гадать да избавляться от нежеланных детей. Ушедший в отставку востоковед из Московского университета.

И пятая фамилия. Без инициалов. Подчеркнутая. Перечеркнутая. Вновь обведенная. Отмеченная вопросительным знаком.

– Что-нибудь полезное, jeune maitre? – поинтересовался оставшийся у входа в кабинет Жорж.

– Что? – встрепенулся Владимир. – О, прости, задумался… Нет, увы, ничего, что помогло бы понять, куда двигаться дальше.

– Жаль. Я надеялся, что Михаил Васильевич оставил нам какой-то намек или подсказку.

– Да, я тоже, – согласился Владимир. – Уедем отсюда, Жорж. Я не хочу тут оставаться…

– Домой, в усадьбу? – уточнил камердинер.

– Да, готовь коляску, я сейчас.

Жорж кивнул и вышел из кабинета. Владимир еще раз посмотрел на листок, оставленный дядей, и перечитал последнюю строку. Сомнений быть не могло. Фамилия, что вызвала у Михаила такие раздумья, горела в центре листа. Всего пять таких знакомых букв.

«Верне».

Болгария, ноябрь 1877 года

Кони сорвались в галоп, вылетев на замерзший луг за деревней, и устремились вверх, к скалам. Корсаков понимал, что скачут они на бой со смертельно опасным и непонятным до конца противником – и все равно не смог сдержать чувство первобытного восторга. Ветер свистел в ушах, заставлял слезиться глаза и норовил пробраться под шарф, намотанный на нижнюю часть лица, но все это было не важно. Важна была только гонка, охота и жажда свести счеты с таинственным убийцей. Он не знал, испытывает ли тварь страх, но очень надеялся, что вид семерых всадников, вырвавшихся из деревни навстречу ей, напугал существо и заставил его искать новое укрытие.

Впереди несся Белов с шашкой наголо. От него не отставал Чиж, заранее доставший из седельного чехла свой карабин. За ними плотной группой скакали Корсаковы и Юсуф-бей. Замыкал кавалькаду следопыт Овсеюк. Чиж меж тем вскинул ружье и трескуче выпалил в сторону камней у одиноко растущего дерева. Петр залихватски гикнул, пришпорил коня и тоже вырвался вперед.

Ветер и постоянно подпрыгивающее седло не давали Владимиру присмотреться, но ему все же почудилось какое-то шевеление у дерева. Судя по радостному братскому «Ага!», Петр тоже заметил движение.

– Бежит! – азартно подтвердил его догадку Белов.

Луг промчались за одно мгновение. Когда холм резко пошел вверх, коней пришлось придержать, а ближе к укрытию неизвестного наблюдателя вообще спешиться – пытаться въехать по такой крутизне и острым камням было бы самоубийством. Дерево окружили полукольцом. Корсаковы и казаки поднимались, ощетинившись ружьями и револьверами. Юсуфу оружия не доверили, однако турок невозмутимо карабкался вверх наравне со всем, держа в руках лишь четки-бусины.

Первыми через скалы перемахнули Белов и Николай Васильевич, шаря вокруг револьверами. Однако у дерева было пусто.

– Овсеюк! – кликнул урядник.

– Не обязательно. – Корсаков-старший указал стволом револьвера на землю. – Трава примята, в грязи и снегу следы. Здесь действительно кто-то был.

– Не просто следы, – поправил его следопыт, опустившись рядом на корточки. – Сапоги. Наши.

– Наши? – недоверчиво переспросил урядник. – Хочешь сказать, Семака?

– Быть не может! – разгоряченно воскликнул Чиж. – Это что же, тать мало того что застал его врасплох, так еще и сюда затащил? Мож, он это, еще и мимо тебя таким макаром просочился, слышь, Овсеюк?!