– Но зачем они вам, великий аган? – снова не удержался всё тот же тысячник.

– Ты храбрый воин, но плохой политик, – усмехнулся аган. – Круглоглазые ждут, что мы начнём действовать, как делали всегда. Сядем на своих коней и будем носиться по степи, пуская в них стрелы и стреляя из винтовок. Ведь мы всегда так делали.

– Ну да, – кивнул тысячник.

– Вот именно. А мы сделаем не так. Кто помнит старый проход из чёрной степи в леса империи через урочище каменных троллей?

– Прости, великий, но этот путь давно забыт, – пробурчал тысячник. – Предки запретили нам ходить тем путём. Ты же знаешь, что каменные тролли никого не пропускают через свои владения просто так. А большое войско там не пройдёт. Один тумен будет проходить по тем тропам пять дней, растянувшись на несколько лиг. Да и нет уверенности, что старые тропы всё ещё проходимы.

– Ты говоришь мне то, что понятно и ребёнку, – презрительно фыркнул аган. – Я потому и приказал собрать всех шаманов. Они будут колдовать для меня. Наложат заклятие долгого сна на всё урочище, и мои воины пройдут в земли круглоглазых.

– Но кони не смогут быстро двигаться в тех лесах, – осмелился возразить ему тысячник.

– А кто сказал, что они пойдут верхом? Нет! В урочище, и по землям империи они пойдут пешком. Туда отправятся пять сотен воинов. Этого хватит, чтобы отвлечь егерей и связать их боем. А дальше всё будет так, как нужно нам. Эту подачку империя будет помнить очень долго, – со злостью добавил аган, тряхнув договором.

– Можете меня казнить, великий, но вы задумали дурное дело, – тихо проворчал тысячник. – Заветы предков даны неспроста. Урочище каменных троллей просто так не пройти. Такого ещё не было.

– Как не было и того, что все кланы степи объединились под одной рукой, – так же тихо ответил ему аган. – Я позволяю тебе спорить со мной только потому, что ты один из моих самых лучших командиров и в бою мало кто может сравниться с тобой. Но не переходи черту. Помни. Мои приказы не обсуждают, а выполняют.

– Я это помню, аган, – дрогнув, поклонился тысячник. – Но ты сам сказал, что я командир, а потому не могу отправлять своих воинов на глупую гибель. Урочище троллей не пройти без потерь.

– Ты не веришь в силу наших шаманов? – с интересом спросил аган.

– Сила шаманов – это их знания, а сила троллей дана им от рождения, – осторожно возразил тысячник.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мой аган, тролли, владеют своей силой от рождения. И с каждым прожитым циклом, – а живут они очень долго – только увеличивают её за счёт новых знаний. А у наших шаманов есть только опыт их предков и собственные знания.

– Кажется, я понял, – задумчиво кивнул аган. – Век человека короток, а память его ещё короче. Именно поэтому я и приказал собрать всех шаманов.

– Я слышал ваш приказ, великий, – поклонился тысячник.

– Что ж. Тогда ты сможешь сам убедиться, что наши шаманы недаром едят свою шурпу. Воинов поведёшь ты.

– Я?! – растерялся тысячник, понимая, что из этого похода он не вернётся.

– А кому ещё я могу доверить такое опасное и нужное дело, как не одному из моих лучших воинов? Начинай собирать отряд. Две сотни воинов ты можешь отобрать лично из всех кланов. И если кто-то посмеет отказать тебе, он станет моим личным врагом. Выполнишь приказ, и сможешь просить у меня всё, что захочешь. Если это в силах агана, твоя просьба будет исполнена.

– Это огромная честь, великий. Я выполню твой приказ или умру, – поклонился тысячник, мысленно прощаясь с жизнью.

Двум сотням воинов предстояло скрытно, пешком пройти через ущелье каменных троллей, потом через лес выйти в тыл егерям, охраняющим границу, и выдержать бой и с егерями, и с пехотными полками, которые тоже отлично знают, с какой стороны из винтовки вылетает пуля. Это будет поход мёртвых. Тех, кто, сделав своё дело, погибнет. Но это будет хороший бой. Один из тех, о которых поют акыды, рассказывая подросткам о героях ушедших циклов. Что ж, всё в воле великих духов. И если ему суждено сложить голову в таком бою, он пойдёт до конца.

Подбодрив себя подобными размышлениями, тысячник ещё раз поклонился агану и зашагал к своим воинам. В этот поход с ним пойдут только те, кто сам захочет покрыть своё имя славой. Трусы и слабые ему не нужны.

Провожая смелого воина долгим взглядом, аган усмехнулся уголками губ и, ещё раз посмотрев на пергамент, негромко сказал:

– Они заставили дракона послужить им гонцом. Что ещё они придумают, когда мы осадим их города?

– Мой аган. Империя слишком велика и её войско больше нашего. Есть ли смысл начинать с самого сильного противника? – осторожно спросил старейший советник, пользуясь тем, что, в силу возраста, ему прощалось многое.

– Ты хочешь мне что-то предложить? – повернулся к нему аган.

– Вокруг империи есть ещё несколько государств, которые мы можем легко покорить и взять большую добычу. Ты станешь хозяином больших земель. Их мужчины вольются в нашу армию, и вот тогда мы сможем воевать с империей на равных.

– Ты совсем из ума выжил? – возмутился аган. – Хочешь сказать, что эти женоподобные способны встать в один ряд с моими воинами?!

– Этого я не говорил, великий, – лукаво усмехнулся советник. – Но империя сильна своим умением воевать пешком. Наши всадники не умеют воевать так, как воюют круглоглазые. Нам нужна пехота, которая будет выковыривать этих трусов из их окопов, а наши воины станут главной ударной силой. К тому же, собрав их сирот, мы сможем воспитать из них настоящих воинов. Дети легко учатся.