Бет Хейвертон покачала головой.

– Как он выглядел?

– Высокий. Не сказать чтобы красавец, но очень привлекательный, пропорционально сложенный, сильный. Такого трудно не заметить. Ах да, у него были очень необычные глаза – ярко-зеленые, блестящие. Это я хорошо запомнила. Должно быть, из-за этих глаз Аннелиза и льнула к нему… Иногда он останавливал свою машину прямо под окнами и некоторое время наблюдал за Аннелизой через стекло, и только потом заходил внутрь. А она всегда знала или, может быть, чувствовала, что он там – смотрит на нее. Я видела, как она улыбается, – должно быть, ей это очень льстило. Ну, вы понимаете: юные девушки, да и не очень юные тоже, любят, когда ими так восхищаются. В общем, однажды я не выдержала, отозвала ее в сторонку и посоветовала быть осторожнее.

– Почему? – спросила Джейн, вспоминая, как ее собственная мать описывала молодого патрульного Нокса Реймонда, который однажды появился на пороге ее дома: «Один прямо красавец – у него были очень необычные ярко-зеленые глаза».

Бет вздохнула.

– Я же видела, как он на нее смотрел. Расчетливо. Холодно. Как хищник на добычу. К тому же у него на пальце было кольцо. А еще он всегда расплачивался наличными – за все время он не оставил в «Пончиках» ни клочка бумаги со своим именем или подписью.

– Как отреагировала Аннелиза, когда вы призвали ее к осторожности?

– Рассмеялась. Она сказала, что настоящая опасность обычно не бросается в глаза. Или что-то вроде этого. Мол, в первую очередь следует бояться того, чего не видишь и не ждешь.

– Сколько лет, вы сказали, было этому мужчине?

– Лет двадцать пять или чуть больше.

– Можете ли вы описать автомобиль, на котором он обычно приезжал в «Пончики»?

– Самый обычный автомобиль. Коричневый с металлическим блеском. Один из тех четырехдверных «Доджей», которые в то время были очень распространены.

– Скажите, мисс Хейвертон, полиция когда-нибудь допрашивала вас в связи с исчезновением Аннелизы Дженсен?

– Меня? Нет, никогда. И, пожалуйста, зовите меня просто Бет.

Джейн кивнула.

– То есть вы никогда не рассказывали полицейским об этом мужчине?

– Вообще-то рассказывала… Когда полиция так и не появилась в нашей закусочной, я сама отправилась в участок, чтобы сообщить об этом парне. Меня выслушала молодая женщина-констебль, которая даже что-то записывала, но я не уверена, что моя информация попала на стол к тем, кто занимался реальным расследованием. А может, и попала, только… Насколько я помню, в то время полиция сосредоточилась на бойфренде Аннелизы – на Робби Девине, кажется… ну и на остальных членах «шестерки из Шорвью», как тогда называли этих молодых людей. Они, однако, все как один утверждали, что либо Аннелиза сбежала со своим темнокожим репетитором, либо он сделал с ней что-то плохое и поспешил скрыться. Думаю, эти две версии выглядели на тот момент наиболее перспективными, поэтому все другие варианты оказались вне поля зрения полиции.

Джейн достала телефон и вывела на экран одну из фотографий, которую накануне нашла в Сети и сохранила у себя.

– Посмотрите внимательно. Вам знаком этот человек?

Бет надела очки в яркой оправе, которые болтались у нее на шее на шнурке. Водрузив их на нос, она наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть снимок.

– Да, это он – парень из «Пончиков». А это… это его жена и ребенок?

– Вы уверены, что это он?

– Абсолютно уверена.

Джейн почувствовала прилив адреналина.

– Спасибо, Бет. Вы нам очень помогли.

На обратном пути к своему автомобилю Джейн позвонила Мелиссе.

– Наш основной подозреваемый – Нокс Реймонд, – объявила она, снимая машину с сигнализации и забираясь внутрь. – Подготовьте к его приходу третью допросную. Пусть чувствует себя совершенно спокойно и думает, что пришел нам помочь.

Настал новый день, и родители Фейт отправились в больницу – Курту предстояло плановое медицинское обследование. Поскольку мать настояла, что сама отвезет мужа, Фейт помогла ей усадить отца в машину – а потом помахала родителям вслед. Какая тонкая грань, думала она, провожая взглядом удаляющийся автомобиль, между желанием помочь и полной потерей самостоятельности, превращением в сиделку для двух стариков. После визита копов, заявивших, что им необходимо дождаться официальной идентификации останков, мать снова оказалась на грани срыва, и Фейт решила – пусть сама свозит отца на осмотр. Хелен необходимо было заняться чем-то, что она могла бы контролировать, иначе с ней не оберешься хлопот. Конечно, мать у нее отнюдь не молода, но больница находится всего в нескольких кварталах от дома, да и движение здесь спокойное, так что родители почти наверняка доберутся туда и обратно благополучно. Ну а если матери все-таки потребуется ее помощь, есть телефон и есть такси. «Убер» доставит ее на место за считаные минуты, и она сможет отвезти обоих домой.

Утро выдалось прохладным, и это тоже было кстати: теперь у Фейт появились все основания, чтобы развести в камине огонь. Никто не удивится, если увидит поднимающийся из трубы дым.

Опустившись на четвереньки, Фейт открыла решетку камина и вьюшку дымохода, затем бросила в топку пару скомканных газет. Поверх бумаги аккуратно уложила растопку, добавила несколько тонких чурок. Вооружившись зажигалкой, которую нашла в кухне в ящике со всякой мелочовкой, она подожгла газеты в нескольких местах. Бумага вспыхнула, пламя с ревом устремилось в трубу, и лицо Фейт обдало жаром. Отпрянув, она осталась стоять на коленях, упираясь руками в бедра, и смотрела, как разгораются дрова. Дневник должен сгореть полностью, чтобы не осталось никаких улик. И даже если в дом прямо сейчас заявятся копы, они лишь решат, будто Фейт делает что-то совершенно обыкновенное и привычное.

Глядя, как огонь пляшет и разбрасывает оранжевые искры, она глубоко задумалась, мысленно вернувшись в далекое прошлое.

Это был поход в лес. Они отправились туда вчетвером: родители, сама Фейт и ее старшая сестра. Предполагалось, что это станет запоминающимся семейным событием. Праздником… Не успела, однако, Фейт подумать о празднике, как образы прошлого тут же подернулись рябью и стали заволакиваться штрихами и точками, словно сердитый ребенок возил по картине черным мелком, зачеркивая неприятные воспоминания, пока они не проявились полностью. Так бывало всегда, когда Фейт пыталась припомнить какой-то эпизод из детства.