Нужно было идти дальше. Набить руку во время обучения. Найти подходы. Труд в лаборатории, возможность учиться у сильных управленцев и ученых сыграли свою роль в моем становлении. В дело пошло все. Для начала пришлось в очередной раз переработать список. На 1975 год там было уже больше сорока имен. Еще не везде были указаны страны или города, не всегда удавалось выяснить место работы или имена новоприобретенных родственников.

Было очевидно, список не конечен, но он по меньшей мере обрел контур. Пришлось свернуть активную деятельность: все, кого можно было легко убрать, уже вычеркнуты. К остальным нужно подходить с предельной системностью, серьезностью и профессионализмом.

А поэтому нужно завести «своих» людей во всех структурах и вернуться к вопросу собственного статуса. С учетом имеющегося бэкграунда выбор профессии практически не стоял. Что касается других людей – пришлось фантазировать, а потом перекладывать фантазии на реальность.

Кто позволит мне добраться до любого?

Психолог. Особенно социальный. Без сомнения! Он является источником информации, он же – центр влияния.

Врач. Помимо психологического здоровья, о котором думает не каждый, есть физическое. Лучше выбирать тех, через кого проходит максимальное количество людей. Терапевты. И – педиатры. О, педиатр царь и бог для многих семей. Измотанные учебой и бешеным графиком, эти люди становятся восприимчивыми.

Полицейский или приближенный к органам. Доступ к делам, уликам, возможность замять уголовное преследование или, напротив, натравить следствие на неугодного. Сложные люди, серьезные, как правило, травмированные, но прошедшие подготовку. На них можно влиять, но осторожно. Как ни странно, с лучшими из них работает только шантаж. Манипуляции – практически нет. А еще их можно просто купить. Но для этого стоит обрести необходимый капитал, которого у меня пока что не было.

А шантаж – идеален. Особенно когда такой человек сам загоняет себя в ситуацию, из которой нет выхода.

А главное что?

Выключить остатки сочувствия. Стыдно признаться, но даже во мне оно иногда просыпается. И даже я могу думать о чужой беде. Особенно когда эта беда спровоцирована самим человеком. Когда он виновен в трагедии.

Знаете, какая точка для манипуляции самая удобная? Это кратчайший вход в психику. Зная его, вы станете властелином жизни и души другого человека. Это сильнее травмы, сильнее обездоленности и одиночества. Это сильнее чувства голода.

Это вина. Нет ничего мощнее вины. Если человек в чем-то виноват, он будет готов умереть, лишь бы вырвать из своего сердца эту боль. Осознание, что он сотворил непоправимое, убивает. А если ошибок несколько?

Мир сузился до пульсирующей точки, за пределами которой – пустота. Еще мгновение назад они летели по дороге, горланя песни. Еще мгновение назад они были счастливы, молоды, а впереди лежала бесконечная жизнь. Они были бессмертны и всемогущи. Они жили так, как, пожалуй, никто и никогда не жил. Мгновение назад все имело смысл.

А сейчас мир сузился до пульсирующей точки. Эта точка взрывала сознание. Медленно и неотвратимо навалилась боль, и Арабелла почувствовала, как поднимается тошнота. Кажется, она висела вниз головой на ремнях безопасности. Ох уж эта привычка. Ох уж эта безопасность.

Проклятое вино. Из-за него во рту было мерзко. Так мерзко, что невозможно держать в себе, но она как-то держала. Глаза застилало марево.

Она подергала ремень, удивляясь тишине, затопившей все вокруг. Ничего не было. Вообще ничего больше не существовало, кроме адской боли в голове, в груди, во всем теле. Как будто шок завладел ею выборочно, как будто защитные механизмы организма не справились и боль прорвалась. Прорвалась, хотя не имела никакого права так делать. Она не имела никакого права так делать.

Снова подергала за ремень безопасности и зашипела сквозь зубы.

Поразительно тихо. Ей выбило барабанные перепонки? Она висела вниз головой, и от этого казалось, что кто-то очень веселый и дурной запихал ее на детский аттракцион.

Постойте.

На этой карусели она была не одна. И в машине тоже. Только почему вокруг никого? Почему так тихо? Повернуть голову не удалось. Что-то заклинило в шее, она могла смотреть только в окно, тихонько поскуливая от нарастающей подобно цунами выворачивающей душу боли. Еще не понимала, как больно будет позже.

На ощупь нашла маленький нож. В конце концов, она полицейский и всегда найдет оружие. Любое. Даже то, которое любой уважающей себя коп назовет зубочисткой. Надо перерезать ремень безопасности.

Ага.

И свернуть шею.

Плевать на шею. Долго она так не провисит.

«Помогите».

Попытка освободиться оказалась неудачной. Силы закончились раньше, чем нож справился с ремнем. Тошнота наваливалась с новой силой, становясь сильнее боли. Ночь на юге безлунная, темная. Теплая. Душная. Отвратительная близость океана пугала, как будто тот был живым существом, древним богом, готовым поглотить самоуверенных червяков.