– Вон туда, – сказала Хелес, указывая в темноту.

Магазинчик на углу был заколочен, но довольно небрежно: похоже, что доски у владельца закончились раньше, чем он завершил работу. Он сам виноват, что все его стены практически представляли собой арки. К доскам на всякий случай были привалены деревянные столы и табуреты.

Хелес и Нилит убрали мебель с дороги и, достаточно легко оторвав доски, нырнули в темноту.

Оказалось, что это кофейня – по крайней мере, так показалось Нилит. Перед уходом владелец забрал из заведения все хоть сколько-нибудь ценное. Нилит заметила темные кольца на каменных стойках – там, где еще совсем недавно стояли амфоры и котелки, в которых варился напиток. Никакой мебели внутри не было, ковров на полу – тоже. Даже гобелены свернули и увезли. Несмотря на все эти усилия, горько-сладкий аромат кофе по-прежнему висел в воздухе. В одной стене был люк, за которым находился соседний магазин, в котором от ароматов жира и выпечки сразу начинало урчать в животе.

Уложив труп и призрака в углу, они завели внутрь Аноиша, а затем вернули доски на место, перекрыв слабый свет, который тек с рынка душ.

Нилит покопалась в своем мешке, разыскивая трут. Оказалось, что он закончился, но Хелес нашла в одном из ящиков огрызок сальной свечи – такой короткий, что его решили не забирать. Нилит и Хелес уселись рядом с ним. Нилит положила меч на грязный пол, сделанный скорее из песка, чем из камня, и вздохнула, зажигая фитиль.

– Когда она догорит, мы двинемся дальше, – сказала она скорее себе, чем Хелес.

Дознавателя ее слова, похоже, не убедили.

– Вы уверены?

– Подождем немного, и тогда они устанут нас искать. Еще день, и мы будем на месте.

– Мы не сможем вечно прятаться под этими тряпками. Вы…

– У нас нет выбора! Я отказываюсь тратить время зря! – рявкнула Нилит.

Хелес наклонила голову и явно решила прикусить язык. Нилит посмотрела на фигуру дознавателя в слабом, дрожащем пламени свечи. Свеча извергала из себя колонну темного дыма, а у ее света был цвет блевотины. Но, по крайней мере, она светила.

Умолкнув, они смотрели на нее – должно быть, целый час. Город продолжал охотиться на них; до Хелес и Нилит долетали чьи-то приказы и топот сапог, но не более того.

Когда от свечи остался лишь огрызок размером с подушечку большого пальца, он начал шипеть и плеваться, и тогда Хелес снова заговорила. После долгого молчания ее шепот казался очень громким.

– Мне жаль, что так вышло с Безелом. Пусть даже я и недолго его знала.

– Не стоит. Мы не знаем, что с ним, – сдавленным голосом ответила Нилит.

– Вы тогда не договорили… про то, что будет, когда вы поработите Фаразара.

– Дознаватель Хелес, ты никак мне не помогаешь, отвлекая внимание от Безела.

Хелес снова наклонила голову. Костяшки ее крепко сжатых кулаков побелели.

– Разумеется, ваше величество.

Нилит смотрела на свечу до тех пор, пока в ее глазах не заплясали светлые точки. Ночь была теплой, и Нилит, закутанная в тряпки, потела. Зарычав, она содрала обмотки с головы, а затем начала срывать тряпье с плеч и рук. К свету свечи добавилось тусклое голубое сияние. От Нилит повеяло холодом. Императрица увидела, как дрожит Хелес, пытаясь смотреть ей в глаза.

– Посмотри на нее, – буркнула Нилит.

Взгляд Хелес опустился туда, где ключицу и грудь Нилит постепенно поедали темные щупальца паров. Хелес посмотрела на сияющую левую руку Нилит с выступившими черными венами и белыми отметинами зубов. Нилит подняла тряпки, чтобы показать ребра; кожа над ними уже начала чернеть и трескаться. Сквозь кожу проникал сапфировый свет.

– Что будет, если мне удастся поработить этого ублюдка-императора? – спросила Нилит. – Не знаю, вот что. Я произнесу речь, издам указы, а остальное будет решать город.

– Но вы станете императрицей.

– Мертвой императрицей, если эта гниль не замедлится! Будь проклят этот слазергаст! Будь проклят этот Консорциум, которому до всего есть дело! – Нилит потянулась, чтобы вытащить свечу из ее песчаного подсвечника, но остановилась и со вздохом сказала: – Недаром ни один призрак не правил Араксом дольше одного дня. Город этого не потерпит. Мои указы не будут стоить почти ничего.

– Но кодекс горожане поддержат.

– Да брось. Ты же не настолько наивна. Я же насру на тысячелетний кодекс, и, кроме того, освободив призраков, я лишусь единственной вещи, которая позволяет мне претендовать на власть, если не считать короны и трона. Когда Фаразара бросят в Никс, на этом все не закончится.

Сказав это, Нилит почувствовала, что ее бремя стало втрое тяжелее. Пришел ее черед опустить голову. Она чувствовала себя совсем не как полупризрак; ей казалось, что она наполовину состоит из свинца.

Хелес засопела.

– Вы не одни, ваше величество.

– Не называй меня так.

Дознаватель стукнула кулаком по бедру.

– Я сказала, что вы не одни. Доказательство тому – тот факт, что я здесь. Мертвый проктор, Джимм… он бы тоже сражался за вас. Твою мать, да об этом здесь мечтает каждый призрак! Если вы подарите им свободу, то живые могут идти в жопу! Вы сами сказали, что в городе больше мертвых, чем живых. Так станьте императрицей мертвецов!