Перед нами поднялась смятая вершина следующей дюны. Она прервала наше падение и, судя по тряске, разломила корабль пополам. Хруст дерева и гвоздей сопровождали крики и вопли. Меня выбросило из кресла, и я полетел; мои пары тянулись за мной. Встретив порыв песка и ветра, который ворвался через окно, я врезался в переборку. Боли я не чувствовал, только был окончательно сбит с толку.

Корабль заскользил по склону дюны, словно один из мальчишек с Разбросанных островов, которые катаются по волнам на досках. Я покатился по палубе; тела падали вместе со мной. Мой страх усилился, когда корабль накренился и почти покатился по конверту, похожему на воздушный шар. Молчание тех, кто окружал меня, подтвердило мои страхи.

В этот миг ужаса время, казалось, замедлилось, и я чувствовал скольжение каждой песчинки под нами. Корабль опасно накренился, но, к счастью, у основания дюны вернулся в исходное положение.

Все выдохнули. Несколько солдат обмякли, стукнувшись шлемами о доски обшивки. Призраки начали выбираться из-под сломанных весел и стонущих живых.

– Все на выход! – крикнул чей-то приглушенный голос, кажется, нового полковника.

Когда люди встали на ноги, его вскоре обнаружили под расколотыми панелями; у него был разбит нос, а по щеке тянулась кровавая полоса.

Хорикс, похоже, привязала себя к креслу какими-то ремнями. Солдаты цеплялись за ручки у его основания или друг за друга. Они сильно побледнели – даже по меркам аркийцев. Судя по тому, как Хорикс потирала шею под капюшоном, нельзя было сказать, что она совсем не пострадала при падении. Я понял, что разочарован. В ходе крушения мои охранники прекратили меня охранять; более того, один из них лежал у лестницы, и его шея была вывернута под странным углом. Я подумал о том, успею ли я взять одно из брошенных копий и все-таки добыть свою половину монеты. Но оказалось, что времени на это у меня нет: Хорикс быстро встала и захромала к выходу. Я двинулся за ней, следя за ней так, словно она – оставленный без присмотра сундук с золотом.

Над Арком все еще поднималась заря. Над некоторыми башнями все еще висели нимбы из тумана, но в основном он уже растворился, столкнувшись с утренним теплом. На востоке уже появилось солнце, похожее на покрытую пылью розу, но в других сторонах света еще господствовала ночь. Я уже чувствовал приближение жары.

Ветерок робко пошевелил песок рядом со мной, добавив новую рябь на песке – словно на морском берегу во время отлива. Я рассеянно посмотрел на следы, которые расходились в разные стороны от «Возмездия» – и понял, что не могу оторвать взгляд от горизонтов. Пустыня казалась бесконечным ковром из дюн и выжженной земли, который на юге заканчивался размытыми темными горами. Никогда еще я не чувствовал себя таким крошечным посреди природы. «Пустошь» – вот эпитет, который приходил на ум без всяких усилий. В Крассе всегда находилось какое-то препятствие – заснеженная гора, ущелье, степь или лес. Но здесь на много миль вокруг не было ничего, кроме волн песка, и они тянулись так долго, что даже составители карт не смогли бы точно рассчитать расстояние.

Я мгновенно возненавидел эту сраную дыру.

Аракс занимал весь север, а также больше половины востока и запада. На фоне синего утреннего неба здания казались черным горным хребтом с рассыпанными по нему огнями. Только тогда я понял: Аракс не зря называют самым крупным городом Дальних Краев, а может, и всего мира. Данное утверждение просто невозможно было оспорить, даже если бы я нашел в себе силы это делать. Я видел его размеры, когда приближался к нему по Беспокойному морю, но не мог оценить его глубину, его океан глинобитных стен, который протянулся от Просторов до самого центра. И над всем этим возвышалась Небесная Игла – каменный шип высотой в несколько миль, царапающий небеса.

– Келтро! – хрипло крикнул кто-то.

Вдова Хорикс вспомнила про меня.

Солдаты подбежали ко мне и схватили, не давая уйти прочь, в дюны. Мысль о побеге действительно пришла мне в голову, но я заподозрил, что вечные бесцельные скитания по бесконечной пустыне заставят меня еще больше почувствовать себя призраком.

Вдова встретила меня, уткнув руки в боки; рядом с ней стояли солдаты. На губах виднелись пятна крови, словно она прикусила их во время падения. Ее морщины на лице слегка подрагивали: она едва сдерживала ярость.

– В чем дело? – грубо спросил я.

Хорикс снова влепила мне оплеуху; перстни оставили белые полосы на моей щеке. Я стиснул зубы и стал ждать, когда стихнет боль.

– О побеге можешь сразу забыть. Сегодня я и так потеряла много ценного.

Она похлопала по моей монете, которая все еще висела на ее шее. Я не сводил с монеты глаз.

– В пустыне для меня свободы нет.

– Молодец, хороший призрак.

Но я не закончил. Я был уверен, что теперь знаю планы Хорикс, однако в них чего-то не хватало – причины, наверное. Свой план она, должно быть, разрабатывала много лет – а может, десятилетий. Терпеливость такого калибра всегда подпитывают не алчность и не любовь к интригам, а другие, более глубинные чувства – боль, печаль или гнев. И мне хотелось от самой вдовы узнать, что ею движет.

– Но я хочу кое-что выяснить, – добавил я.

Хорикс задвигала челюстью; старые зубы заскрежетали.

– Если хочешь, чтобы я на тебя работал, то я заслужил право узнать, что ты задумала делать со мной – и почему, – с улыбкой пояснил я.

– Мертвецы не имеют никаких прав. Я дала тебе бумагу, в которой обещаю тебе свободу.

– Мы оба знаем, что она ничего не стоит. Это просто пустые слова, способ отвлечь мое внимание.

Не говоря уже о том, что бумага осталась в башне, вместе с остальным имуществом, которое Хорикс бросила.