Я негромко рассмеялся; я был уверен, что мне, ее главному оружию, ничего не угрожает.

– Ты такая же, как и все прочие. Ты хочешь завладеть монетами императора и сесть на трон.

Хорикс повернулась ко мне, и ее взгляд был настолько мрачным, что мои пары задрожали. Я подумал, что она снова меня ударит, но ее кулак не шелохнулся.

– Я значительно выше всех остальных. Выше и лучше. Скажи мне, вор, разве забрать то, что принадлежит тебе по праву – это преступление?

– И ты, и все остальные в этом проклятом городе считаете, что трон принадлежит вам. Ваши законы заставили вас поверить в то, будто вам все должны. И ты, вдова Хорикс, ничем не отличаешься от других. Долбать-колотить, даже я мог бы заявить о своих правах на трон, будь у меня время и желание.

Хорикс покачала мою половину монеты, держа ее дальней от меня рукой – так, чтобы я ее не достал.

– Ты? Ха! Об этом даже и не мечтай. Ты, Келтро – моя собственность, и я могу делать с тобой все, что пожелаю.

Я погрозил ей голубым пальцем.

– Но не погасить меня, словно свечу. Только не в том случае, если ты надеешься проникнуть в хранилище императора Фаразара. И раз уж число твоих солдат тает, и раз уж ты выбросила душу-клинок, который мог бы, по крайней мере, прорубить дверь до механизма – да, именно так, но ведь теперь он пропал, верно? – то тебе остается надеяться только на меня. – Я помолчал, глядя на то, как ее лицо морщится; Хорикс проходила через разные стадии гнева. – Смирись. Теперь твой успех зависит от разбитой машины и мертвеца. Если ты не думаешь, что горстка твоих людей доставит меня в Небесную Иглу, то ты идешь по тонкому льду. – Хорикс удивленно наклонила голову, и я понял, что эта фраза крассов в пустыне не имеет никакого смысла. – Ступаешь по… зыбучим пескам?

– У вас, крассов, такой отвратительный язык. Да, я хочу попасть в убежище. И нет, Келтро, пока ты приносишь пользу, я тебя не уничтожу. Ты откроешь для меня все двери.

Я посмотрел по сторонам, увидел солдата, который собирал куски сломанной обшивки.

– Ты, хозяйка, забываешь про огромную проблему. Твоя машина развалилась на части.

– Это ничего не меняет. Мы починим ее, взлетим и проучим Темсу, Культ Сеша и Сизин Талин-Реналу.

Я услышал, как гневно Хорикс рычит, произнося это имя, и задумался о том, что именно сделала будущая императрица. Про Культ Сеша и Темсу она не говорила с той же яростью, хотя для меня в моей истории они тоже были злодеями. Не упустил ли я чего?

– Мы всех их проучим, – прошипела вдова. Голос ее был холоден, словно дыхание зимы.

– Что тебе такого сделала тебе императорская семья? – спросил я.

Почему ты цепляешься за свою злобу, словно корень – за камни?

Хорикс напряглась; она была похожа на ворону, которая стряхивает капли дождя с перьев.

– Что они мне сделали, Келтро? Они забрали у меня все. Они сильно мне задолжали, и я намереваюсь вернуть долг. И лучший способ посчитаться с ними – это проникнуть в древнюю башню и применить закон, который оправдает убийство Фаразара.

– Возмездие.

– Именно.

Мне стало грустно оттого, что я увидел логику в ее словах, увидел холодный и безжалостный кинжал, который годится только для убийства.

– У вас, аркийцев, такие размытые понятия о верности. Все вы – убийцы. От остальных вы отличаетесь только тем, что убийства вы узаконили и превратили в фарс приличия и порядок.

Хорикс рассмеялась.

– А крассы настолько от нас отличаются? Подожди лет двадцать, Келтро Базальт, и ваш король тоже запрется в своем хранилище и будет сидеть на горе монет.

Я прикусил язык, боясь выдать свои чувства. Мне было неприятно думать о том, что она, возможно, права.

– Келтро, прогресс не остановить. Мертвецы останутся с нами навсегда. Кто, по-твоему, все это построил? – Она обвела рукой огромный город. Как бы я ни прищуривался, я даже не мог разглядеть границы Аракса. Они были похожи на тусклую звезду: чем дольше я их искал, тем менее заметными они становились.

– Более амбициозные люди, чем тот, кто сейчас восседает на троне, вот кто, – продолжала Хорикс, и ее голос скрежетал, словно сапог по гравию. – Более великие и мудрые люди, чем гнилой трус, который называет себя императором. Он просто жадный ребенок, который копит игрушки.

Ее иссохшая рука высунулась из рукава и потянулась к огромному зданию. Пока Хорикс, прищурясь, притворялась, будто давит его пальцами, я понял, что находится за ее завесой злобы. Я увидел простую женщину, которой причинили большой вред и которая стремится все исправить – точно так же, как я сражался за свою свободу. Я мечтал узнать о том, как и почему ее обидели, но в любом случае теперь Хорикс превратилась в сгорбленную вдову, стоящую на вершине дюны; и ею управляла только мысль о мести. На миг я разглядел в Хорикс человека, которого раньше не видел, и ее жестокость стала для меня более понятной. Заметив, что я наблюдаю за ней, она отдернула руку.