– Ты изнасилуешь меня сейчас?.. Да? – По щекам Леши побежали слезы.

Она ненавидела себя! Ненавидела свою слабость! Другие бы на ее месте дрались до последнего, расцарапали морду уроду, что не давал ей житья годами. А она что делает?.. Нюни пустила?

А вы давайте, раз такие смелые! Попробуйте противостоять ему! Умаров сейчас сам на себя не похож. Глаза едва ли не кровью налились, вены на висках вздулись, кадык нервно дергается.

Он не в себе. На грани.

И он не отвечает за себя.

Алексия слишком хорошо его знала! Именно вот таким... Когда сдержанность летела к чертям собачьим и на первый план выходила врожденная жестокость.

Она видела, как он умеет бить другого. Как физически, так и морально.

Но особенно физически. В ее памяти навечно запечатлелись картины его агрессии.

Она видела... она помнила...

Плюс он постоянно занимался! Говорили, у него тренеры из Азии и Европы.

Алексия смотрела ему в лицо широко распахнутыми глазами.

Сердце билось о ребра.

Глаза Рустама полыхали безумием.

А еще он был возбужден.

Упирающийся в ее лоно член Алешка тоже чувствовала.

И это было охренеть как страшно.

Мир сузился до мужских глаз. До мужского запаха.

Она не знала, что делать! Вырываться, продолжить борьбу, сдаться?

Может, дать ему? Прямо здесь? Пусть успокоится уже, сволочь этакая! Если бы Леша была уверена на сто процентов, что он остановится, что он оставит ее в покое, позволит уехать или жить своей жизнью, она бы переступила через себя. Потерпела один раз. Но нет! Не остановится он. Он будет приходить к ней снова и снова, он сделает ее своей шлюхой!

А она меньше всего хотела быть чьей-то шлюхой.

Язык прирос к нёбу.

Что делать...

Рустам дышал тяжело, точно пробежал стометровку. Его грудь придавливала ее.

– Ты будешь меня слушаться... Поняла, Леш?

Как эта сволочь может говорить такие ужасные вещи и при этом называть ее сокращенно-ласково?

Ее мозг больше не вывозил.

– Это, черт побери, твоя безопасность, – процедил он. – Когда ты это поймешь?

– Слезь с меня.

– Нет.

– Значит, изнасилуешь?

Она всхлипнула, упираясь руками в его плечи. Сдвинуть бы хотя бы на сантиметр! Бесполезно...

Верхняя губа Умарова угрожающе дернулась. Он натурально оскалился. В нем все меньше и меньше оставалось от человеческого. Он сам на себя не походил.

– Не будешь делать, что я говорю, – трахну. Ты задолбала уже... Хочешь, чтобы тебя пустили по кругу Дагаевы? Сначала один, потом второй? А? Ты этого хочешь?

Его пальцы сжали ее подбородок, фиксируя голову.

Но если бы только это...

Внезапно Рустам толкнулся бедрами вперед, имитируя половой акт, соприкасаясь своим пахом с ее.

Алексия запищала, снова утратив контроль. Заелозила под ним, пытаясь скинуть, выскользнуть из-под него.

Но добилась только того, что ударилась головой о жесткий подлокотник и несколько раз потерлась о стояк Умарова.

– Нет...

– Да бля-ядь...

Рустам поморщился и упер локоть второй руки в край дивана напротив ее лица, а ладонью накрыл затылок, уберегая ее от столкновения с подлокотником.

Заботливый, гад?

Алексия всхлипнула.

И сразу же на ее губы легла большая шершавая ладонь.

У Алексии глаза закатились, она замычала, снова начав вырываться.

– Замри. Я только потрогаю... – выдохнул он и добавил тише: – Тебя.

Она мотнула головой.

Его оскал стал еще более явственнее.

– Выбирай... Или я трогаю тебя, или ебу.

И она снова ему поверила!

Промычала что-то ему в ладонь.

Он продолжал зажимать ей рот.

И смотреть.

Так, что чернота наполняла душу.

Алексия повторно промычала.

Он медленно, очень медленно убрал руку. При этом его член еще плотнее прижался к ней.

Алексия жадно хапнула воздух.

Что происходит… Мамочка…

Пожалуйста, войди в дверь… Останови это безумие…

Алексии было страшно. Очень-очень. Как ни разу в жизни еще не было.

– Если дам... потрогать себя... обещай, что не пойдешь до конца, не возьмешь меня. – Под конец она протяжно всхлипнула.

Все знали: слово Умарова – закон. Он его держит.