– Даю людям то, что они хотят, оказываю им разные услуги. Перевожу кое-что на своем дирижабле.

И издеваюсь над детьми. Беру в рабство того, кто слабее меня, чтобы чувствовать себя всемогущим! – гневно подумала Эмбер. – Ты грязный извращенец!

Внезапно гондола затряслась, стала терять скорость и начала спускаться вниз.

– Что происходит? – забеспокоился Тобиас.

– Медуза хочет пить.

– Вы не можете заставить ее опять набрать высоту?

Тобиас решил, что сейчас они упадут и разобьются, и так крепко вцепился в подлокотники кресла, что у него побелели пальцы.

– Мы дадим ей возможность сделать то, что она хочет, – напившись, медуза полетит быстрее, да и мы заодно тоже наберем воды.

Пьющий невинность позволил медузе сделать то, что она хотела. И они стали спускаться – в десяти метрах над поверхностью воды медуза замерла и выпустила несколько прозрачных нитей-щупалец, которые погрузились в воду.

Воспользовавшись паузой, Пьющий невинность отправился в служебное помещение, где привел в действие особый механизм, позволяющий спустить в воду пару бочек. Обратно бочки поднялись наполненными до краев.

Через два часа медуза вздрогнула и снова начала двигаться. А пролетев несколько километров, набрала прежнюю высоту.

«Харон» оторвался от них, теперь в подзорную трубу он казался лишь коричневым пятном на изумрудной ленте.

– Этот корабль можно обогнать? – спросил Тобиас.

– Обогнать? Я думал, вы хотите побыстрее освободить своего друга. Какой у вас план?

– У нас его нет, – ответила Эмбер. – Его еще надо придумать. Зато, если мы первые доберемся до Еноха, у нас будет преимущество.

– Посмотрю, что можно сделать, если мы свернем и полетим напрямую к городу. Вон к тем холмам. Надеюсь, получится. Но предупреждаю: если в Енохе вы не сможете забрать своего друга, это станет концом нашего соглашения. Я в любом случае возвращаюсь обратно в Вавилон.

Ближе к вечеру, когда Эмбер и Тобиас перекусили тем, что еще оставалось в их рюкзаках, опасаясь пробовать еду, которую им предлагал Пьющий невинность, тот неожиданно появился в их каюте и сказал, что, возможно, придется провести в дирижабле лишнюю ночь.

– Мы можем не успеть приземлиться до наступления темноты. И тогда встретимся с Глотателями теней.

– А это кто такие? – спросил Тобиас.

– Вам нравится слушать про ужасы?

– Не особенно…

– Значит, история про них тебе не понравится. Но если захотите и все еще будет интересно, поднимайтесь ко мне вечером на крышу.

Спустя несколько часов Тобиас, которому никак не удавалось справиться с любопытством, вопреки инстинкту, подсказывавшему, что делать этого не стоит, поднялся на крышу гондолы.

Ветер стих, и последние лучи солнца гасли на западе, над простирающимся до горизонта бескрайним лесом.

Пьющий невинность передал ему подзорную трубу и произнес:

– Взгляни на реку.

Тобиас посмотрел вдаль, туда, где темнела река, и увидел вставший на ночевку в нескольких километрах от Еноха «Харон».

– Они нас не заметят? – забеспокоился подросток.

– Нет, мы достаточно высоко, да и тень медузы слишком велика, чтобы привлечь Глотателей теней. А сейчас полюбуйся-ка на город.

Тобиас посмотрел южнее корабля и был поражен: высокая гора – выше дирижабля – тянулась к облакам. У подножия горы река разделялась на два рукава. Один исчезал в огромной пещере, второй терялся в стене белого тумана.

Еще дальше, примерно в полукилометре, тянулся непроходимый лес, непревзойденное творение природы.

Потом Тобиас догадался, откуда взялся белый туман: где-то там низвергался гигантский водопад!

Лес с обеих сторон подступал к пропасти, куда падали струи воды. С запада на восток за водопадом тянулась гряда холмов, между которыми, как догадался Тобиас, были другие водопады.

Склоны холмов выглядели обрывистыми, растительность – более темной, чем в остальных местах, и подростку вдруг почудилось, что за холмами на горизонте садится второе солнце. Но потом он сообразил, что видит нечто иное.

– Что там происходит? – спросил он.

– Там находится замок Мальронс, это сердце Уирд’Лон-Дейса. В том краю постоянно красное небо. Не знаю почему. Некоторые думают, что это кровь Бога, печалящегося из-за наших грехов, но я никогда там не был, не знаю точно.

– А где же Енох, я его не вижу.