Шрифт:
Он прыгнул.
Секунда полёта — и его крохотные лапки мягко коснулись подоконника. Окно было наглухо закрыто.
Отец Алисы, который до этого стоял как вкопанный, наконец очнулся. Его лицо было бледным от страха.
— Не открывай! — прохрипел он, хватая дочь за плечо. — Ты видела?! Он же… он же монстр!
Но Снежок не стал ждать. Он поднял переднюю лапку и провёл когтем по стеклу, вычерчивая идеальный круг. Стекло внутри круга тихо звякнуло и, не разбившись, цельным куском выпало наружу.
Котёнок шагнул внутрь, на подоконник. Алиса бросилась к нему и сгребла в объятия, прижимая к груди.
— Ну, блин, ну, блин… — шептала она, целуя его в макушку. — Снежок, ты такой сильный стал! Ты такой молодец! Ты отомстил! Ура! Теперь они не будут тебя доставать. Не будут издеваться…
Она прижалась к нему ещё крепче, и слёзы радости покатились по её щекам. Потом она тяжело вздохнула:
— Жалко, жалко, что папа не разрешает мне тебя дома оставить!
В этот момент её отец, стоявший у стены, громко икнул.
Котёнок вывернулся из объятий девочки, спрыгнул на пол и повернул голову к мужчине. Он не шипел, не рычал. Он просто смотрел. Прямо в глаза. Взглядом, в котором всё ещё плясали холодные огоньки того самого хищника, что только что разорвал на части тварь в десять раз больше себя.
— Что это сразу не разрешаю? — вдруг выдавил из себя отец, нервно потирая руки. Его голос дрожал. — Это мать против. А я-то, на минуточку, всегда хотел кота. Оставляй, конечно! А с матерью я разберусь! Всё будет нормально…
Глава 4
На следующее утро, когда я, зевая, вышел в приёмную, меня уже дожидалась Валерия.
Она стояла у стойки, скрестив руки на груди, и смотрела на меня с таким выражением, будто я был каким-то редким и опасным экспонатом в музее.
— Виктор, скажи, пожалуйста, что ты сделал? — сходу спросила она. — Я позвонила этой девочке, Алисе, как ты и говорил. Она мне… какую-то невероятную историю рассказала.
Я пожал плечами, направляясь к новенькому кофейному аппарату, который мы вчера купили. Старый проржавевший чайник был отправлен на заслуженный отдых в вольер к хомякам — они с радостью его утилизировали.
— Просто уравнял шансы на выживание одного вида, — ответил я, нажимая на кнопку.
Машина зажужжала. Приятно запахло свежесваренным кофе.
— Если ты рождён слабым, это не означает, что ты не можешь править. Даже самые слабые могут возвыситься, если у них есть сильная жажда жизни. А ещё я оценил поступок девочки. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что у неё и так нет возможностей, но она всё равно помогала котику. Забота и доброта — редкие ресурсы в этом мире. Их нужно поощрять.
Я взял чашку, сделал глоток. Вкусно.
— Теперь у неё появился фамильяр красного типа.
— Красного типа? — переспросила Валерия, подойдя ближе. — Это как?
— Это означает, что его развитие не закончится никогда. Он будет становиться сильнее, умнее, опаснее… Только смерть сможет его остановить.
— Но… это не опасно для девочки?
— Нет. Я же заключил с ним договор.
— Но… при всём уважении, это же животное, — не поняла Валерия. — Какой договор? А если оно его нарушит? Что тогда будет?
На мгновение моя маска добродушного ветеринара спала.
— Не знаю. Никто ещё ни разу его не нарушал. И на это есть свои причины. Поверь, договор между Викторианом и его химерой — это нерушимая вещь.
— Викторианом? — снова переспросила она.
Я моргнул. Снова добродушная улыбка и лёгкая небрежность в голосе.
— Друзья меня так называли. Не обращай внимания. Так, что у нас на сегодня?
Посетителей было на удивление много. Люди шли сплошным потоком один за другим.
Когда последний клиент ушёл, подхватив в подмышку клетку с благодарно чирикающей канарейкой (я всего лишь вправил ей вывихнутое крылышко), Валерия подошла ко мне.
— Вик, я тут изучила вопрос рекламы… Есть достаточно бесплатных способов продвижения. Мы же не техникой торгуем и не артефактами. Химерологи, хоть их и много, всегда в цене. Продавать такие услуги достаточно легко.
— И как это использовать в рекламе? Напомню, что у меня нет лицензии химеролога, официально я всего лишь ветеринар. И, если мне не изменяет память, не могу заявлять о себе иначе.