Было в ней что-то слишком теплое, душевное и детское. Эти качества я не любил в женщинах. Еще и постоянно спорила со мной. А этого я больше всего не переносил. Все и всегда должно быть так, как я сказал. Она же еще и устроила этот смехотворный побег. Дерзкая девчонка! Это вообще было безобразно. Смирения и послушания в ней нет вовсе. И как она могла быть рабыней с таким непокорным характером?

Да ладно. Главное, что она очень походила на Лауру внешне, только ростом была ниже и моложе. Надеюсь, Мишель признает в ней маму, и она утешит его. Может, хоть немного ее присутствие продлит дни моего сына на этой земле.

Глава 8

Когда карета остановилась у высоких мраморных ступеней, я даже замерла на мгновение.

Никогда не бывала в подобных дворцах. Величественных и красивых. Еще издалека, когда мы въехали на территорию дворцового парка, я смотрела во все глаза по сторонам. Серый величественный замок с башнями, возвышался на фоне темного неба. В многочисленных окнах горел неяркий свет, а над крышей летала стая воронья.

Мне казалось, я попала в сказку. Жутковатую мрачную сказку, ибо кругом было темно и тихо, а падающий снег заметал все кругом.

Лакей открыл дверцу, и раздался очередной приказ моего нового хозяина:

– Выходи.

Я проворно спрыгнула с подножки и остановилась. Ожидая, когда выйдет герцог де Моранси.

Он тяжело оперся на трость и медленно спустился с подножки кареты. Сделал пару шагов и вдруг покачнулся. Отчего-то у него подвернулась нога и он застонал сквозь зубы. Я тут же инстинктивно ухватила его за талию, придержала, так как стояла в шаге от него. Мужчина едва не упал.

– Осторожнее, мессир! – воскликнула я.

Он наградил меня таким убийственным взглядом, словно хотел испепелить. Тут же сцепил зубы и выпрямился.

– Ты что, думаешь, я могу упасть? – спросил он недовольно.

– Но вы едва не упали, – пролепетала я.

Он тут же неучтиво скинул мою руку со своего камзола. Тяжело оперся на трость.

– Потому что ты путаешься под ногами, пигалица!

– Это я путаюсь?

Нет, он что, реально это говорил? Я же сама видела, как его ноги подкосились, и он едва не грохнулся. На миг мне показалось, что ему больно ступать.

Какой он вредный и вспыльчивый. Нет, чтобы поблагодарить, еще и обругал.

– Довольно! Ступай вперед! – прорычал герцог мне в лицо, указав взглядом на лестницу, и оглянулся на кучера. – Сегодня карета больше не нужна, Оливье.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – кивнул слуга и, захлопнув дверцу, полез на козлы.

Хозяин явно не хотел, чтобы Оливье заметил, как он едва не упал.

Я быстро начала подниматься по серой мраморной лестнице. Герцог последовал за мной, тяжело опираясь на трость.

Достигнув входных дверей, я оглянулась. Де Моранси с каменным лицом медленно поднимался по широким ступеням. Я заметила, что его губы поджаты, а движения явно давались ему с трудом. Будто он преодолевал сильную боль при каждом шаге, но ни в какую не хотел этого показать. Но я-то видела, что ему трудно идти.

Дворецкий услужливо открыл перед нами дверь, и герцог сухо велел:

– Входи.

Я исполнила его приказ и оказалась в огромной, едва освещенной парадной. Даже открыла рот. Такой красоты я в жизни никогда не видела. Широкая парадная лестница с темным ковром, огромная хрустальная люстра, свисающая с потолка, мраморные статуи – это то немногое, что я успела разглядеть в мрачноватом пространстве, освещенном только парой канделябров.

– Проводишь эту девку в гостевую спальню, думаю, голубая подойдет, – продолжал раздавать команды герцог, обращаясь к дворецкому. Говорил обо мне так, будто меня здесь не было. – Позже я поговорю с ней.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

Герцог уже направился куда-то в сторону, тяжело опираясь на трость. Но вдруг обернулся и снова оглядел меня с ног до головы и добавил:

– Франсуа! И накорми ее чем-нибудь. А то смотреть на нее противно. Тощая, словно жердь.

В очередной раз оскорбив меня, хозяин дома, высокомерно задрав подбородок, направился дальше.

Вот напыщенный индюк. Ему что, нравилось обижать меня словами?

Я вздохнула. Надо привыкать. Ведь не сама я выбрала себе хозяина.

Когда дворецкий с неприятным лицом повел меня на кухню, я открыла рот и с восторгом смотрела по сторонам.

Внутри дворец герцога был еще великолепнее, чем снаружи. Высоченные потолки и гобелены на стенах, огромные окна до пола, синие ковровые полотна под ногами. Тусклый свет от канделябра, который важно нес Франсуа, едва озарял мрачный длинный коридор. Я тихо перемещалась за тощим дворецким, видя, как за окном бушует ветер, а снежный вихрь кружит снежинки. Здесь же, в огромном дворце, который Франсуа отчего-то назвал замком, было тепло.