Вдруг взрывы угасли.

— В чём дело? Почему артподготовка закончилась? — спросил Хасан.

Генерал вытащил из кармана золотые часы.

— Должна идти ещё пять минут, господин… Возможно, у них сбились часы.

— Хм… — Хасан пожевал губы. — Вводите в бой передовые отряды. Начнём штурм раньше.

— Да, господин!

Из штаба не было видно во всех подробностях, как запустились двигатели танков и боевых машин, как пехота выстроилась под прикрытием брони, и как масса людей числом в десять тысяч двинулась вперёд по просеке.

Тем более не было видно, как небольшой отряд оказался у позиций артиллерии, перебил охранение и захватил в плен артиллеристов. А уже через пятнадцать минут сотни орудий развернулись и открыли огонь по огромному лагерю османов.

Хасан-Паша с генералами не сразу поняли, что происходит. Пушки артиллерии заговорили вновь, и тонны снарядов посыпались почти на их позиции. Вздымалась земля, с криком взлетали в небо солдаты. А некоторые взлетали молча, потому что кричать уже было нечем. Взрывались цистерны с топливом, расплёскивая кипящее цунами огня. Танки и броневики плавились от жара, горели палатки и засыпались землёй подземные укрепления.

— Как? Какого? — не мог понять, что происходит, Хасан-Паша. Но спустя пару секунд до него дошло. Всё-таки не зря он был одним из лучших османских генералов. И это даже без учёта его происхождения. — Они захватили батарею! Прикажите Абдулхамиту, пусть уничтожит её с воздуха! Русские проникли к нам в тыл. Немедленно узнайте, как они это сделали! И продолжайте наступать на крепость, шайтан побери! Они хотят отвлечь нас и сорвать наступление. Значит, они нас боятся!

Понеслись приказы по рациям. Остатки воздушного флота, потерявшего треть судов во вчерашней атаке, сосредоточили огонь на собственной артиллерии. Около часа они поливали дождём из снарядов собственные орудия, но те всё не смолкали, пока не заткнулась, наконец, последняя пушка. Она изрыгнула огонь, и одинокий снаряд взорвал газовый баллон одного из малых дирижаблей. Он вспыхнул так ярко, что на несколько минут стало светло почти как днём. Но скорее, как на закате.

Этого хватило, чтобы генералы начали молиться, а Хасан-Паша сильно побледнел. Он отобрал у одного из офицеров бинокль и приник к нему. В свете пожарища было видно, как первая волна наступающих войск сражается. Но не затем, чтобы прорваться, а чтобы просто выжить в проклятом лесу.

Слишком поздно Хасан понял, что просека оказалась ловушкой. И слишком поздно было что-то менять или отступать.

Огромные корни внезапно вырывались из земли и переворачивали танки. Тяжёлые дубы падали на них сверху, убивали солдат и ломали пушки. Ежесекундно пехота подвергалась нападению различных монстров. В бинокль Хасан видел, как какой-то офицер выпил мощное усиливающее зелье, вспыхнул маной, но его тут же завалили стаей Пухлогубые Виверны и засосали насмерть. Хасана аж передёрнуло.

Он даже подумал, как хорошо, что здесь не слышно криков солдат.

А кричать им было отчего. Их били не только животные и растения, но и сама земля. Они проваливались в ловушки с кислотой, наступали на хитроумные мины, которые взрывались то огнём, то морозом. Под ногами внезапно появлялись зыбучие пески, в которых тонули не только люди, но и танки. А дирижабли, плывшие сверху для поддержки с воздуха, могли только бессильно наблюдать. Стрельба по лесу казалась полностью бесполезной. Потому что врага не было видно. И враг был повсюду.

Хасан отложил бинокль. Взял с рядом стоявшего стола два своих ятагана в ножнах на поясе и надел. Направился к выходу из штаба.

— Хасан-Паша, что вы делаете? — спросил всё тот же генерал.

— Отправляйте третью и четвёртую армии. Затем пятую и шестую. Я пойду вместе с пятой.

— Но, господин… Если вы погибнете, мы проиграем сражение! Останьтесь здесь!

— Мы уже проиграли, генерал. Ещё до начала битвы.

С тяжёлым сердцем Хасан покинул штаб и лично отправился в бой.

В отряде Дубова

Где-то среди османских войск

— А ловко ты это придумал! — басил по рации поручик Маститов. — Я сразу даже и не понял…

Впереди шли османы. И сзади они тоже шли. И по бокам. Короче, османы были повсюду. И постепенно втягивались в Лес Смерти. Это я его так назвал. Пехота османов об этом ещё не знала, правда, но я уверен, что догадывалась.

Зато не догадывалась, что рядом с ними находится чёртова тринадцатая рота, усиленная моей дружиной и отрядом цыган. Просто пока шла суматоха с артиллерией, мы убили сотню танкистов и заняли их места. Вокруг все бегали, кричали, паниковали и взрывались, так что нашу диверсию никто и не заметил. И сейчас десяток переполненных танков и пара броневиков ехали среди османов.

Танки были большие и просторные. Даже я стоял в полный рост. Просто их приходилось делать уже такими высокими из-за размеров двигателя. Ну а мне и на руку. И Никону, который в своём механическом доспехе был с меня ростом. Альфачик и Гоша скрытно передвигались где-то в лесу.

— Блин, тут всё по-английски написано… — ругалась Агнес.

— Это «форвард», значит «вперёд», — помогала ей Василиса, склонившись над креслом гоблинши.

— А моим ребятам всё понятно, — радостно сообщал по рации цыган Яшка. — Мы любого коня увести можем, даже железного!