Смуглянка грохнулась на пол и затряслась как в конвульсиях.

Впрочем, все остальные тоже упали, выжатые как тряпки. Даже я и Апофис. Его бока судорожно раздувались и сжимались.

Каюта наполнилась хрипами, жадными вдохами, проклятиями и матерщиной. Автором последних в основном был я, словно сквернословие действовало на меня, как натуральное болеутоляющее.

— Попробуй поматериться. Сразу легче станет, — сипло посоветовал я Марене, скрючившейся на полу.

Та проигнорировала мой мудрый совет. А вот Тахрир им воспользовалась. Она принялась грязно, со вкусом и надрывом сквернословить, поглядывая на Древнего. А тот замер, сложив руки на груди.

И что-то мне подсказывало что этот грёбаный изверг знал, как закончится ритуал, иначе бы он так не рисковал. Древний же вроде как способен видеть линии будущего, потому-то, кажется, он и втянул в ритуал слабое звено по имени Мия.

— Древний, может, пора спасти корабль? — прохрипел я и с трудом встал на ноги, качаясь как пьяный.

Пришлось поспешно схватиться трясущейся рукой за стол, чтобы не упасть.

— Пора, — обронил осьминогоголовый, несколько раз провернулся вокруг своей оси и вскинул пальцы к потолку.

Из них хлынул светло-зелёный туман, быстро распространившийся по каюте. Он вырвался в окно, не обращая ни малейшего внимания на порывы ветра, просочился через приоткрытую дверь и пополз по палубе.

Доски пола сразу же начали с тихим треском восстанавливаться! Трещины зарастали, дыры затягивались новой древесиной, покрытой лаком. И даже рассыпанные по полу осколки стекла зашевелились как живые, взлетели и снова заняли своё место в окне.

Тотчас ветер перестал врываться в каюту, отрезанный восстановленным стеклом.

Немыслимо! Какая же у Древнего силища? И что он сделал? Откатил для корабля время до того момента, когда он был целым и невредимым? Или Древний распространил на всё судно некую «регенерацию»?

В любом случае его магия заставила всех потрясённо замолчать.

Сам же осьминогоголовый многозначительно посмотрел на меня, как бы говоря, что и я смогу овладеть такой силой, стоит только согласиться стать его помощником.

Признаться, искушение вцепилось в мою душу, как жадная пиранья в исходящий кровью кусок плоти. Аж во рту всё пересохло.

— Я сейчас сдохну… — просипела Мия, прерывая всеобщее молчание и мои внутренние метания.

— О, ты как никогда права, смертная, — многозначительно усмехнулась Марена, медленно и грациозно вставая на ноги.

Ни у кого не было сомнений в том, что она собиралась сделать. И ни Апофис, ни Тахрир, ни уж тем более Древний не собирались ей мешать, сообразив, что Мия переступила барьер, оскорбив богиню. Марена наверняка убивала и за меньшее.

Мия это быстро поняла и сразу смекнула, что не сможет дать отпор богине. И девица даже осознала, что никакие её слова и извинения не остановят Марену. Та убьёт её, причём с наслаждением.

— Локки… — просипела смуглянка, умоляюще протянув ко мне руки.

В её глазах прирождённой актрисы плескались озёра раскаяния, нижняя губа дрожала, а лицо сморщилось, предвещая реки слёз.

— Не вмешивайся! — бросила мне Марена. — Эта смертная оскорбила меня. И теперь я властна делать с ней всё что захочу. Она даже не твоя верующая, а змея из числа тварей, возносящих молитвы Маммоне, гниющей в утробе первозданного Хаоса, куда ты её сам и отправил.

— Ого! — выдохнула Тахрир, с уважением глянув на меня сквозь зеленоватый туман.

— Да, есть в моей биографии и такие славные страницы, — отвлечённо пробормотал я, понимая, что стражница прежде об этом не слышала.

Мия, кстати, тоже. Потому она на миг шокировано выгнула брови, но спустя мгновение снова натянула маску раскаяния: щенячий взгляд, опущенные плечи, а вот грудь… грудь-то она постаралась выпятить, чтобы та сексуально выступала.

И что мне с ней делать?

— Презренная! — выдохнула богиня смерти, потащив меч из ножен.

Смуглянка обхватила себя руками за хрупкие плечи и задрожала, словно оказалась голая в морозном лесу. Опустила голову и упёрла взор в пол, тихо всхлипывая.

— Ты сама навлекла на себя мой гнев! — почти бесстрастно отчеканила Марена и занесла меч над головой девицы, которая, казалось, смирилась со своей участью.

Но её внешняя покорность могла обмануть кого угодно, кроме меня. Она точно не собиралась вот так безвольно умирать.

Интересно, что же Мия сделает? Как поступит?

Пока же я во все глаза уставился на Марену. А она взмахнула клинком, хищно блеснувшим в свете молнии, разодравшей небо за окном.

Однако меч богини не вспорол плоть смуглянки, выпуская кровь. Та, несмотря на слабость после ритуала, истинно кошачьим движением припала к полу и ловко перекатилась, избежав смертельной встречи с мечом Марены.