— И с такими людьми Император хочет встречаться? — усмехнулся я.

— Император — прагматик. Ему плевать на наше прошлое, если мы можем обеспечить будущее его Империи.

Она остановилась у тяжелой двери в подвал и повернулась ко мне.

— Но вы правы в одном. Если пресса узнает о связи Его Величества с нами, скандал будет грандиозный. Оппозиция в Думе получит такие козыри, что их хватит не только на импичмент — на полноценную революцию.

— Тогда зачем ему вообще с вами связываться?

— Потому что у нас есть то, чего нет у других — решение проблемы. И готовность делать грязную работу, не задавая лишних вопросов.

Она открыла дверь.

— Его Величество уже связался с нашими людьми, — добавила она, уже начиная спускаться. — Встреча подтверждена. Он будет здесь.

Если бы Император действительно нуждался в услугах таких сомнительных личностей, он бы действовал через посредников. Через подставных лиц, которых потом можно было бы списать, как использованную туалетную бумагу.

Министр такой-то действовал без ведома Его Величества. Генерал такой-то превысил свои полномочия. Классика жанра.

А тут — личная встреча. В подвале. Вывод напрашивался сам собой — он был лично заинтересован во встрече со мной.

— Ставлю свой последний астральный орех на то, что это блеф! — прозвучал в голове азартный голос Фырка. — Император в подвале? Да скорее я балетом займусь!

— Ты не прав, Фырк, — мысленно ответил я. А вслух сказал. — Понятно. Ведите.

Мы спустились в подвал. Те же каменные стены. Те же тусклые магические лампы, больше создающие тени, чем рассеивающие их. Тот же запах — сырость, гниль и что-то неуловимо медицинское.

Прошли по длинному коридору, свернули налево, потом направо. Лабиринт. Я пытался запомнить дорогу, но после третьего одинакового поворота сбился. Все коридоры здесь были одинаковые — серые, сырые, безликие.

Наконец мы остановились у знакомой двери. За ней — тот самый кабинет с камином.

Анастасия постучала — три коротких, два длинных. Код.

— Входите, — раздался из-за двери голос Васнецова.

Мы вошли.

Атмосфера в кабинете была как перед грозой — тяжелая, наэлектризованная. Камин все так же потрескивал в углу, но его тепло не ощущалось. Скорее наоборот — от пляшущих на стенах теней становилось еще холоднее.

Васнецов стоял у камина, глядя в огонь. В руках он вертел что-то — при ближайшем рассмотрении оказались старинные янтарные четки, потемневшие от времени и частого использования.

Он перебирал их механически, отсчитывая невидимый ритм. Лицо было спокойным, но жилка на его виске мелко подрагивала — верный признак сильного внутреннего напряжения.

Серебряный стоял в самом темном углу, почти сливаясь с тенями. Неподвижный, как статуя. И он молчал.

Обычно от него исходила аура контролируемой угрозы — как от дремлющего хищника, готового к прыжку. А сейчас — пустота.

Громов нервничал. Сейчас он был на грани полноценного нервного срыва. Его лицо блестело от пота, хотя в подвале было довольно прохладно. Руки тряслись так сильно, что он в конце концов спрятал их за спину. Взгляд метался по комнате, не задерживаясь ни на чем дольше секунды. Классические признаки надвигающейся панической атаки.

— Ну наконец-то! — он бросился ко мне, но остановился в полушаге, словно наткнулся на невидимую стену. — Разумовский! Вы… вы понимаете, что происходит? Император! Сам Император придет сюда!

— Я в курсе, Федор Ильич. Успокойтесь.

— Успокоиться?! — его голос сорвался на визг. — Как я могу успокоиться?! Если что-то пойдет не так, нас всех… всех…

Он не договорил, схватившись за горло, словно уже чувствовал на нем тугую петлю.

Фырк оживился на моем плече.

— О, смотри-ка, двуногий! Этот скоро зубы сотрет.

Я мысленно согласился с Фырком.

Рядом из воздуха начал проступать золотистый силуэт. Сначала смутные контуры, потом детали. Ррык, призрачный лев этой больницы, материализовался с присущей ему неспешной, ленивой грацией. Он потянулся, зевнул, демонстрируя полупрозрачные клыки.

— Надо же, какое сборище, — прогудел он. — Последний раз столько важных шишек здесь собиралось, когда… а неважно, — равнодушно махнул он лапой, — главное тогда обошлось без Императора.

Громов как раз в этот момент попытался налить себе воды из хрустального графина. Его руки тряслись так сильно, что вода плескалась во все стороны. Половина пролилась.

— Да что ж такое! — он попытался вытереть огромную лужу рукавом своего пиджака, но только размазал ее по полированной поверхности стола.