Александр Четвертый. Во плоти. Живой, настоящий, не идеализированный портрет и не холодная статуя. Прямой нос с легкой горбинкой — говорили, сломан в юности на подпольной дуэли. Глаза серые, холодные, как зимнее небо. Виски были тронуты сединой, хотя ему было всего сорок пять — бремя власти старит быстрее любой болезни.

Глубокие морщины залегли у глаз и рта. Кожа имела нездоровый, землистый оттенок. Под глазами — легкая отечность. Проблемы с почками? Или просто хроническая усталость и недосып? Но дело было даже не во внешности. От него исходила… аура. Сила. Власть. Как от высоковольтной линии — не видно, но чувствуешь кожей, как волосы на руках встают дыбом.

— Ваше Величество! — Анастасия грациозно опустилась в глубоком реверансе. Движение было отработанным, безупречным.

Остальные поклонились — кто как умел.

А мой мозг лихорадочно работал. Император в подвале больницы. Настоящий, живой Император. Самодержец Всероссийский. Правитель ста пятидесяти миллионов подданных. Человек, который одним росчерком пера мог начать войну или подписать мирный договор.

Здесь. В этой крысиной норе. Все складывается, как я и предполагал.

— Достаточно церемоний, — голос у него был хриплый, усталый. Как у человека, который слишком много кричал. Или слишком долго молчал. — У меня мало времени. Когда Император не на виду, многие начинают… нервничать. Переходите к делу.

Он снял плащ одним движением и бросил его одному из охранников. Тот поймал на лету — отточенный рефлекс. Под плащом был простой черный костюм. Хороший, дорогой, но без всяких там орденов и регалий. Если бы не лицо и не аура власти, его можно было бы принять за высокопоставленного чиновника.

— Ваше Величество, — Васнецов откашлялся, нервно теребя свои янтарные четки. — Позвольте доложить о наших успехах. Мы нашли лекарство от Стеклянной лихорадки.

— Нашли? — Император резко повернулся к нему. Движение было быстрым, хищным. — Или думаете, что нашли? Это разные вещи.

Васнецов слегка побледнел.

— Нашли, Ваше Величество. Доказано экспериментально.

Он попытался что-то добавить, открыл рот, но только просипел что-то нечленораздельное. Император даже не посмотрел в его сторону — для него администратор просто не существовал.

— Рассказывайте. Коротко. По существу.

И они начали рассказывать. Вернее, пытались — перебивали друг друга, сбивались с мысли, повторялись.

Васнецов говорил про организационные моменты — как собрали команду, как получили доступ. Громов вываливал на Императора тонны технических деталей — формулы, компоненты, методы синтеза. Анастасия пыталась вставить слово про политические последствия — как правильно подать информацию публике, чтобы избежать паники.

А я стоял в стороне и смотрел на Императора. Длинная, сложная цепочка размышлений мгновенно выстроилась у меня в голове.

Эпидемия «стекляшки» — это угроза самому существованию Империи. Не просто болезнь — биомагическое оружие массового поражения. Миллионы потенциальных смертей означают неминуемый коллапс экономики. Паника. Голодные бунты. Возможно — революция. Трон под ним зашатается.

Официальная медицина бессильна. Гильдия Целителей топчется на месте, погрязнув в бюрократии, интригах и борьбе за гранты. Придворные лекари боятся взять на себя ответственность — вдруг не получится, и их головы полетят в самом буквальном смысле.

Единственные, кто нашел лекарство — эта странная группа. Полулегальные авантюристы. Бывшие преступники. Безумные ученые. Но Император не может открыто с ними сотрудничать. Анастасия была права — связь с такими людьми равносильна политическому самоубийству.

Значит, он вынужден действовать тайно. Ночные встречи в подвалах. Неофициальные каналы. Подставные лица, которых потом можно будет безжалостно отдать на заклание.

А если «Совет» говорил правду… Если вокруг него действительно одни враги… Министры, думающие только о личной выгоде. Генералы, втайне мечтающие о военном перевороте. Аристократы, плетущие бесконечные интриги. Даже его собственная семья — братья и сестры Императора тоже имеют права на престол.

Он не может доверять никому из своего официального окружения. Поэтому он вынужден искать союзников среди отбросов общества. Враг моего врага — мой друг. Классика.

Бедный, бедный Император. Самый могущественный человек в Империи — и самый одинокий. На самой вершине власти, но в полной, абсолютной изоляции. Золотая клетка, из которой нет выхода.

И все же помимо этого им точно двигали еще и личные мотивы.

— … таким образом, Ваше Величество, — Васнецов наконец смог закончить свою путаную, но в целом связную фразу, — антидот готов к массовому производству. Технология отработана. Нужно только решить вопрос с… сырьем.

Сырьем. Какой изящный эвфемизм для человеческих жизней.

Император медленно повернулся ко мне. Его взгляд был тяжелым, оценивающим. Он смотрел долго, не мигая — как удав на кролика.

Я выдержал его взгляд. В конце концов, я видел смерть в лицо сотни раз. А это был всего лишь человек. Могущественный, опасный, но человек.

— Разумовский.

— Ваше Величество.

— Это правда? Вы нашли лекарство?

Формулировка вопроса была интересной. Не «вы участвовали», не «вы помогли». «ВЫ нашли». Он был прекрасно информирован о моей ключевой роли.