— Я вас понял, — сказал я, и бодро вышел на крыльцо.

Сбежал по ступенькам, протопал по сырому асфальту и завернул за угол в боковую улочку, идущую между жилым домом и красивым кованым забором школы. В этом заборе имелось отверстие, о котором все прекрасно знали, и отверстие это находилось здесь, думаю, значительно больше, чем тридцать лет.

Я проскользнул через кусты, юркнул в это отверстие и оказался на школьном дворе, прошагал мимо подсобного помещения и оказался перед дверью, идущей в спортзал. Она, подлая, оказалась закрытой, поэтому мне пришлось подойти к каморке физрука и постучать по стеклу.

Он вздрогнул от неожиданности, посмотрел на меня, а я показал, что, мол, холодно, открывай. Физрук нахмурился, вышел, щёлкнул замком, приоткрыл дверь и кивнул.

— Тебе чего?

— Пустите, Анатолий Васильевич, холодно на улице, чего заперлись?

— А ты как там оказался?

— Покурить выходил.

— А, ну тогда там и сиди, кури, — сердито ответил он.

— Да я не курю, пошутил. Пустите!

Он покачал головой и впустил.

— Большое вам человеческое спасибо. С меня пол-литра.

— Я тебе дам пол-литра! То табак, то алкоголь! Ну-ка марш отсюда! — припугнул он меня, и я сделал вид, что страшно испугался, рванул из его полуподвала по лестнице наверх, подбежал к расписанию, посмотрел, где идёт наш экзамен и прямиком двинул туда.

Из членов наблюдательной комиссии там пока находилась только Юлия Андреевна.

— Здравствуйте, Юлия Андреевна, — улыбнулся я и, не дожидаясь приветствия, проскользнул на галёрку, усевшись рядом с Грошевой.

— О! — воскликнула Алиса, — блудный сын явился. — Нагулялся, сыт, пьян и нос в табаке. — Ну-ка иди садись со мной!

— На следующий с тобой сяду, я этот уже Ане обещал. К тому же она умнее.

— Паразит, — показала Алиска кулак.

— Так, дети, успокаиваемся, — воскликнула Салихова.

— Привет, Анюта, — тихонько толкнул я Грошеву локтем в бок.

Она глянула на меня, кивнула и, едва слышно, произнесла «Привет».

— Не началось ещё?

Она помолчала и мотнула головой. В класс вошли ещё двое учителей — химик и Альфа. Выглядела Альфа неплохо и была не хмурой, а нормальной. Я бы сказал, даже весёлой. Она заметила меня и улыбнулась. Я тоже улыбнулся. От Грошевой это не укрылось, и она снова глянула на меня из-под чёлки.

— Классная толстовка, — подмигнул я ей.

Она хмыкнула и едва заметно покраснела.

— Ну что, все готовы? — спросила Юля. — Ребята, сегодня у нас, как вы поняли, по расписанию два комплексных теста. Этот будет по точным наукам, а второй по гуманитарным. Учителя, как вы видите, все вперемешку, чтобы не было предвзятостей. Итак, камеры работают, а перед каждым из вас лежит…

Она не успела договорить, потому что дверь эффектно и шумно распахнулась, и в кабинет вплыла Медуза собственной персоной. Оркестр должен был играть туш, а все прожектора направить свои лучи прямо на неё.

— Здравствуйте, — почти пропела она хорошо поставленным контральто. — Итак, сегодня у нас тесты…

Она внезапно замолчала, и лицо её из просветлённо-торжественного вмиг стало сосредоточенно-недовольным.

— Юлия Андреевна, почему у вас Краснов здесь? — недовольно воскликнула она.

— В каком смысле? Он что, не допущен до экзамена? — удивилась Юлия.

— Вот именно, не допущен, я его не допустила.

— Почему? — нахмурилась Юлия. — Мне об этом ничего не было известно. А по какой причине?

— Так он, дорогая моя, опоздал на экзамен, пришёл позже звонка, и я его отправила домой. Как ты здесь оказался, Краснов?

— Вы меня не отправляли, Лидия Игоревна, вы мне сказали «проходи», Сергей, — улыбнулся я. — И я прошёл, иначе как бы я сюда попал, по-вашему? Ведь вы же стояли на входе.

Она побагровела.

— Краснов!

— Лидия Игоревна! — в тон ей ответил я. — Я не понимаю сути ваших претензий, и вообще это похоже на предвзятое отношение, преследование, не знаю пока по какому признаку.

— Это харрасмент, — опустив голову, чтобы его не вычислили, сквозь зубы вкинул Глитч. Все засмеялись.

— Прекратить! А то сегодня никто не сдаст! Краснов! Я тебя к экзамену не допустила! Убирайся!

Медуза злоупотребила крещендо, превысив болевой порог слушателей.

— Нет, я отказываюсь, Лидия Игоревна, и требую соблюдения моих прав ученика.

— Краснов, — разозлилась она, — не смей разговаривать с директором школы в таком тоне.

— Краснов, иди уже, иди, заманал ты! — раздались голоса ренегатов и оппортунистов.