Мы зашли в гостиницу «Верхотомье». В мои годы здесь селились командировочные и рыночные с самыми низкими бюджетами, готовые мириться с удобствами на этаже. Сейчас гостиница была уже совсем не та. Пять звёзд, заоблачные цены и приветливо-снисходительные лица персонала.

Мы прошли в ресторан «Навигатор» и уселись в самом конце зала за столик у большого окна с видом на реку. Кукуша захотел сесть именно сюда.

— Вид красивый, — кротко улыбнулся он.

— Вид, — передёрнул плечами Сергеев. — Вид не съешь и не выпьешь. У меня этот вид двадцать четыре часа в сутки из окна доступен. И что? А ничто. И вот тебе добрый человек… Как звать тебя?

— Слава, — кивнул Кукуша.

— Прекрасно! Восхитительное имя. Вот почему я не Слава? Ну, ладно, Слава, не желаешь ли ты приобрести мою прекрасную четырёхкомнатную квартиру с огромными панорамными окнами и видом на набережную, реку и тот берег с волшебной надписью на холме? Ты видишь, там написано «Верхотомск»? Голливуд отдыхает и нервно курит в сторонке. Это я про надпись.

— А чё продаёшь? — кивнул с любопытством Кукуша.

— Жизнь жестока и требует постоянно забрасывать в свои топки пачки денежных знаков. Вот и весь сказ. Поэтому и продаю. Сосед напротив не шумит бывает редко, девок не водит. А… нет, не знаю. Да и пусть водит, если здоровье позволяет. Он ещё и шишка невообразимо серьёзная. Будешь жить и радоваться. Возьмёшь?

— Не, — усмехнулся Кукуша. — Боюсь, не заработал ещё на такие хоромы. Но за предложение благодарю. И я вот тут поинтересоваться хочу, это родители твои по жизни такие прикольщики или тут где-то разгадка имеется? Ну что за фантазия назвать ребёнка Сергеевым Сергеем Сергеевичем?

Подошёл официант. Мальчишка, чуть старше нынешнего меня.

— Добрый вечер, выбрали что-нибудь? —поприветствовал нас он, но, увидев, что меню мы даже не открывали ещё, сдал назад. — Или к вам чуть позже подойти?

— Не надо позже, — твёрдо ответил Сергеев. — Значит, «Сибирский Ортодокс»… Или «Финляндия» появилась?

— Нет, у нас нет, — покачал головой мальчик-официант.

— Ну, вот, тогда, как я и сказал, «Сибирский Ортодокс», двести пятьдесят, холодненькую, но не ледяную, понятно? И «Бородинского» порежь нам, а на отдельную тарелочку — сало, соломкой, как картошка фри, знаешь? И… гулять, так гулять! Грузди солёные с зелёным лучком и со сметанкой.

— Грузди все будут?

— Ты в стол неси, а тут мы уж сами разберёмся.

Мальчишка убежал, а Сергеич развеселился, предвкушая встречу с прекрасным.

— Эх! — потёр он руки. — Забыл! Томатный сок забыл. Ну ладно скажем ещё. Некоторые глупые и неумелые люди пьют водку замороженной до отрицательных температур. Это неверно. В корне. Так можно и тормозуху шарахнуть и не понять.

Он посмотрел вопросительно на Кукушу и тот сипло засмеялся:

— Я не знаю, Сергеич. Тормозуху не пробовал.

Он взял со стола салфетку и вытер лоб, а потом расстегнул свой «адик» строгач.

— У водки есть аромат и вкус, — продолжил прерванную мысль Сергей Сергеевич и минут пять, пока нам не принесли заказ, рассказывал о нюансах вкуса различных отечественных и заграничных водок.

Подошёл официант и принёс графинчик. Сергей Сергеич взял его в руку и укоризненно посмотрел на парнишку. Посмотрел, но говорить ничего не стал. Разлил по рюмкам себе и Кукуше, взял кусочек хлеба, положил на него два брусочка сала, выпил, закусил и зажмурился.

— Если скажете, что это плохо, вы мой кровный враг на всю жизнь.

Кукуша крякнул и тоже закусил «Бородинским» с салом.

— А по поводу имени, многоуважаемый Слава, — вальяжно откинувшись заявил Сергеев. — Не знаю, были ли родители приколистами, не имею ни малейшего понятия. Но зато наверняка знаю, что Кочкин Евгений Самуилович был тем ещё весельчаком и любителем выпить беленькую. Вот он-то, имея власть давать деткам, поступающим в его детский дом имена, и придумал эту редкостную комбинацию имени, отчества и фамилии.

Кукуша закашлялся.

— Ты чё, Сергеич, детдомовский? — спросил он, переведя дух.

Тот молча пожал плечами и налил ещё по одной.

— Двойка? — разволновался Кукуша. — На Южном, да? Кочкин! Алкаш Кочкин. Смотри!

Он протянул через стол руку и показал свою ювелирную коллекцию.

— Красота, — покачал головой Сергеев. — Да, был у меня такой же.

Он ткнул в кружок на пальце, в который был вписан эллипс с двумя буквами «Д».

— Но я свёл. Большие люди, работа, презентации. Губер сказал, мол, давай, Серёга, убери. Ну, я и убрал. Поехали.

Они замахнули ещё, а потом заговорили о месте, где прошло их детство. Когда Сергеев выпускался, Кукуша только поступил в обитель. Общих друзей у них не нашлось, но воспитатели и общие впечатления были…