Она многозначительно посмотрела на Аида.

Он пожал плечами.

– Возможно.

Взгляд Артемиды стал более свирепым.

– Ладно, - проворчал Аид.
– Я упрощу для них процесс подачи заявления.

Талия лучилась гордостью.

– Спасибо вам, моя госпожа.

Она поклонилась богам, даже Аиду, а затем добрела до Артемиды, чтобы держаться с ее стороны.

– Тайсон, сын Посейдона!
– позвал Зевс. Тайсон выглядел нервно, но встал посреди Совета, и Зевс проворчал.

– Не упускает возможности поесть, не так ли?
– пробормотал Зевс.
– Тайсон, за твою храбрость, проявленную в войне, и за то, что возглавлял циклопов, ты назначаешься генералом армии Олимпа. Впредь тебе следует руководить своими братьями в войне всякий раз, когда это необходимо богам. И тебе нужно будет новое... хм... какое оружие тебе бы хотелось? Меч? Топор?

– Дубина!
– сказал Тайсон, демонстрируя свою сломанную палицу.

– Очень хорошо, - сказал Зевс.
– Мы награждаем тебя новой... э... дубиной. Лучшей дубиной, какую можно найти.

– Ура! закричал Тайсон, и все циклопы разразились одобрительным возгласами и колотили его по спине, когда он вновь присоединился к ним.

– Гровер Андервуд, сатир!
– вызвал Дионис.

Гровер нервно выступил вперед.

– О, перестань жевать свою рубашку, - проворчал Дионис.
– Честное слово, я не собираюсь проклинать тебя. За твои храбрость и самопожертвование, бла, бла, бла, и поскольку у нас открылась злополучная вакансия, боги посчитали нужным назначить тебя членом Совета Копытных Старейшин.

Гровер рухнул на месте.

– О, замечательно, - вздохнул Дионис, в то время как несколько наяд выступили вперед, чтобы помочь Гроверу.
– Хорошо, когда он очнется, пусть кто-нибудь сообщит ему, что он больше не изгой, и все сатиры, наяды и другие духи природы впредь будут обращаться к нему как к повелителю Дикой Природы, со всеми правами, привилегиями, почестями, бла, бла, бла. А теперь, пожалуйста, уберите его, пока он не проснулся и не начал ползать у меня в коленях.

– ЕДААА, - простонал Гровер, пока духи природы уносили его прочь.

Я решил, с ним все будет в порядке. Он очнется в качестве повелителя Дикой Природы с кучей прекрасных наяд, взявших на себя заботу о нем. Все могло быть хуже.

Афина позвала:

– Аннабет Чейз, моя дочь.

Аннабет сжала мою руку, затем прошла вперед и встала на колени перед ногами своей матери.

Афина улыбнулась.

– Ты, дочь моя, превзошла все ожидания. Ты использовала свой ум, свою силу и свою храбрость, чтобы защитить город и наши троны власти. Нами принято во внимание, что Олимп... разрушен. Повелитель титанов нанес много вреда, который придется исправлять. Мы могли бы перестроить его с помощью магии, конечно, и сделать его точно таким, каким он был. Но боги считают, что город можно улучшить. Мы воспользуемся благоприятной возможностью. И ты, дочь моя, разработаешь эти улучшения.

Аннабет, оглушенная, посмотрела на нее.

– Моя... моя госпожа?

Афина криво улыбнулась.

– Ты ведь архитектор, верно? Ты изучала методику самого Дедала. Кто еще может перестроить Олимп и создать памятник, который выдержит еще одну эру?

– Вы подразумеваете... Я могу спроектировать все, что захочу?

– Как того желает твое сердце, - сказала богиня.
– Создай для нас город, который простоит вечность.

– Так долго, как много будет статуй со мной, - добавил Аполлон.

– И со мной, - согласилась Афродита.

– Эй, и со мной!
– сказал Арес.
– Большие статуи с громадными обнаженными мечами и...

– Хорошо!
– прервала Афина.
– Она поняла суть. Встань, дочь моя, официальный архитектор Олимпа.

Аннабет в трансе поднялась и пришагала обратно ко мне.

– Так держать, - сказал я ей, ухмыляясь.

На этот раз у нее пропали слова.

– Мне нужно будет... нужно будет начать планировать... Чертежная бумага, и, хм, карандаши...

– ПЕРСИ ДЖЕКСОН!
– объявил Посейдон. Мое имя эхом прокатилось по залу.

Все разговоры теперь затихли. В комнате царила тишина, за исключением потрескивания огня в домашнем очаге. Все глаза были направлены на меня - каждого бога, полубога, циклопа и духа. Я прошел в середину тронного зала. Гестия ободряюще улыбнулась мне. Теперь она приняла вид девушки, и, казалось, была полностью счастлива и удовлетворена тем, что опять сидела перед своим огнем. Ее улыбка дала мне храбрости, чтобы продолжать идти.