Шрифт:
Потому что так устроен мир!
И в Королевстве он устроен точно так же: я буду работать, как вол, а Максимилиан усядется на троне поудобнее, и все у него будет о’кей.
И у Зайцевой все будет о’кей. Что бы она ни сделала – толпы воздыхательниц будут пищать и хлопать. А за моей спиной будут шептаться, разносить гадкие сплетни, поливать меня грязью…
Потому что мир устроен подло, мерзко, несправедливо. Зайцева будет работать в банке, ничего не делать и получать кучу денег. А мое место – в какой-нибудь пыльной конторе: целый день буду сидеть и пялиться в экран, а как только посмею поднять голову, заявить о себе, жизнь огреет меня так, что мало не покажется…
Я встала. Во рту стоял горький привкус желчи.
Рябины уродливо изгибали стволы, будто больные рахитом. Лес пах гнильем. Надгробие, пышное и безвкусное, казалось совершенно заброшенным: ага, статую положили, а никто даже цветочек не принесет! Нужна она кому-то, эта мертвая королева; я наступила на Швею. Мне хотелось сломать проклятый меч, услышать его хруст, я в ожесточении начала топтаться по нему, выкрикивая угрозы.
– Ненавижу! Ненавижу! А чтоб вам всем пропасть… Чтоб вы все сдохли! Сдохли!
«Сдохли… сдохли…» – эхом отдалось у меня в ушах.
И почему-то вспомнился грязный трактир, дымный, вонючий, темный. На тряпочке в углу сидел нищий, смотрел на меня с лютой ненавистью, из его раскрытого рта летела слюна и проклятия: «Чтоб вы все сдохли… сдохли…»
Я остановилась. Меня трясло, горячий пот лился по спине. Вокруг по-прежнему стоял лес, чужой, уродливый…
Почему уродливый?
Что со мной?!
«Вам, не вернувшимся с изнанки… посвящается…»
Что такое говорил Максимилиан о свойствах изнанки?!
Имя некроманта снова запустило у меня в голове будто огромный маховик. Предатель, ему достанется все… А мне помои… об меня он ноги вытер, так всегда, все несправедливо, ужасно, гадко…
Я снова вспомнила нищего, его великую злость и великое омерзение. Ужас облил меня мурашками с головы до ног – и на секунду прояснил сознание. Я прошептала, защищаясь из последних сил:
– У зла нет…
«Узла нет», – издевательски повторило эхо.
– У зла нет власти…
Перед глазами у меня колыхалась мутная пелена. Уродства набухали, все остальное скукоживалось и пропадало. Мир так устро…
– У зла нет власти!
Двумя руками вцепившись в пелену, я разорвала ее перед своим лицом, как ветхий занавес.
И повалилась без сил.
– Господин! Госпожа?!
Передо мной стояла девочка лет восьми, в мешковатом платьице, босая, с корзинкой в тонких руках.
Я села. Девочка отпрыгнула; на «господина» я мало походила, на «госпожу» тоже, а о магах дороги малышка, наверное, никогда не слышала.
– Вам плохо? – участливо поинтересовалась она, продолжая пятиться.
– Уже нет, – сказала я, подумав. – Ты кто?
– Улейка, девочка, дочка городского ваятеля. – Она оказалась очень обстоятельной и добросовестной собеседницей. И еще – ее не научили бояться чужих. Она понятия не имела о Красной Шапочке – иначе с чего бы выкладывать все-все-все по первой просьбе?
– Как называется город?
– Большая Столица.
– Далеко до него?
– Не очень, – девочка почесала левую пятку о носок правой ноги.
– Ты что же, тут одна?
– Одна. А чего?
– Ну, – мне не хотелось ее пугать. – Лес все-таки. Могут быть дикие звери, и…
– Нету зверей, – уверенно отозвалась девочка. – А какие есть, те маленькие.
– А разбойники?
– Разбойников нет, – ответила она уже не так уверенно. – Правда, отец говорил…
Она заметно поскучнела.
– Иногда… в последнее время… пошаливают.
Будто вспомнив, зачем сюда пришла, она зашагала к надгробию. Быстро поклонилась:
– Мертвая королева, подари мне ягодок…
И деловито принялась обирать зеленовато-желтые рябинки.
– Они же неспелые!
– Спелые, – девочка складывал ягоды в корзинку. – Это не обычная рябина, а королевская. Мальчишки к мертвой королеве идти трусят. Говорят, она привечает только девочек. А этим дылдам – как пройти через лес? Они улицу перебежать боятся!
Обернувшись ко мне, она протянула пригоршню ягод:
– Возьми, господин… или ты госпожа?
– Спасибо… А кто она, мертвая королева?
– Как кто? – Девочка нахмурила лоб. – Королева. Мертвая. Жена короля.
– А король тоже умер?