Шрифт:
Вставало солнце или садилось? Сколько времени прошло, утро сейчас или вечер? Я вдруг почувствовала, что сейчас упаду. Дотянуть бы до безопасного места, подальше от мертвецов и от Саранчи…
Дракон снижался у самых ворот замка. Издали он вдруг напомнил мне тряпичную игрушку, которую шила, держа на коленях, злосчастная Эдна. Огромная мятая игрушка с рогатой головой-черепом, черная фигурка на остром хребте…
Я поняла, что догоняю их. Преследую и не думаю отставать. Ветер бил мне в лицо, глаза слезились, щеки горели; я вытянулась, вскинув посох на изготовку. Кругом тучами висела пыль, все было как в тумане.
Где Гарольд?
Ждет ли он меня возле замка некроманта – или вернулся к своим?
Дракон пошел на снижение. Черный плащ развевался за спиной Максимилиана. Он имел глупость повернуться ко мне спиной…
Убивать сзади – повадка некроманта. Но что же мне делать?! Сейчас – или никогда!
Воли у меня хватило. Но руки дрогнули.
Ударом молнии некроманта сбросило со спины дракона. Лапы чудища уже коснулись земли; тот, кто раньше был Максимилианом, кувыркнулся через голову с высоты метра в четыре – и сразу же встал на ноги. Я прицелилась еще раз, но ударить не успела: некромант пошевелил своими жуткими пальцами, и посох вырвался у меня из рук, выскользнул, будто натертый маслом.
Ладони, едва зажившие после Швеи, вспыхнули. Посох взлетел, перевернулся и ударился о камень далеко, у самого хвоста дракона. Я попятилась: Максимилиан стал выше ростом. Он был, наверное, больше двух метров, рубашка треснула у него на груди, и поверх черных лохмотьев висела монетка на цепочке.
Его пальцы шевельнулись снова.
Я подпрыгнула, взвилась свечкой в небо. Перекувырнулась через голову – это вышло случайно, от кувырка дух захватило и голова закружилась. Мой посох валялся среди камней; драконий хвост шлепнул совсем рядом, поднялась туча пыли. Ничего не замечая, глядя только на посох, я рванула теперь вниз – будто прыгая с вышки «солдатиком».
Черный сапог Максимилиана наступил на мой посох у самого навершия. Некромант смотрел на меня; я увидела – сверху вниз – страшные руки и черные глаза, глядящие на меня сквозь скрюченные пальцы.
Я перекувырнулась снова. Отлетела в сторону, приземлилась в десяти шагах – очень жестко, не удержавшись на ногах и грохнувшись на четвереньки. Швея ударила меня по ногам. Швея! У меня есть еще оружие!
Некромант стоял, обернув ко мне новое жуткое лицо, соединив кончики непомерно длинных пальцев – так что его сцепленные руки походили на человеческий мозг. Глаза блестели, будто некроманта лихорадило. На руках, на шее все яснее проступали желто-коричневые пятна. Он продолжал меняться, становился все страшнее – хотя, казалось бы, куда еще?
Глядя в его черные блестящие глаза, я потянула из петли на поясе свое последнее оружие – Швею.
– Ты никого больше не предашь, некромант.
Он сглотнул. Дернулись жилы у него на шее. Я никак не могла понять, с каким выражением он на меня смотрит: удивление?
– Я убью тебя, подонок. Предатель, сволочь, гад, мерзавец!
Я кричала на него, потому что ничего другого мне не оставалось. Швея не спешила мне помогать. Я ждала, что все случится как с Гарольдом – Швея начнет шить, соединять изнаночные нитки, и по ходу этого шитья я смогу сразиться с некромантом – на равных. Но Швея оставалась безучастной – просто меч в моих неумелых руках. Что же, подойти и ткнуть Максимилиана, будто шампуром?
Он не двигался. Со стороны казалось, что он безоружен: только руки, эти жуткие ручищи, на которые нельзя смотреть без содрогания. Взгляд его переместился мне за спину. Я оглянулась…
И присела на подогнувшихся коленях. Войско Максимилиана, потрепанное в битве, стояло в ста шагах у меня за спиной – плечом к плечу. Во главе с принцем-деспотом.
Ладонь, сжимающая Швею, сделалась такой липкой, что захоти Максимилиан вырвать у меня и меч тоже – справился бы в одну минуту. Но он не боялся Швеи – его пальцы шевелились, и разношерстное войско, собранное из всех окрестных могил, покачивалось в едином ритме – будто в трансе.
– За них ты тоже ответишь, – сказала я, не узнавая своего голоса. – За то, что ты с ними сделал!
Он молчал. Он глубоко сосредоточился на своем колдовстве; через несколько минут Саранча, захваченная паникой, погибнет от рук своих же собратьев, явятся свежие, не тронутые страхом полки кочевников, и некромант поведет свою армию в новую атаку…
Войско мертвых за моей спиной потихоньку приближалось. Со склона слышался рев Саранчи, грохот камней, топот многоногов; надо было подняться и посмотреть, что там происходит, но у меня будто подошвы прилипли к камню. Максимилиан стоял, прижимая к земле мой посох, будто поверженного врага.
– Отдай монету!
Он еле заметно покачал головой.
– Я тебя насквозь проткну, гад!
Он снова мотнул головой. Черные губы шевелились. Рот выглядел так, будто его сшили суровыми нитками – а потом распороли шов.
Дракон снова шлепнул хвостом. Повернул рогатую голову; огромная печальная морда оказалась совсем близко. От него пахло, но не падалью: это был запах остывшего пепелища.
Я направила острие Швеи Максимилиану в глаза.
– Ты мне ничего не сделаешь, – прошелестел он. Я еле могла расслышать его в грохоте далекого боя: голос был как шелест чешуи по бетону. Жилы на тощей шее дергались, когда он говорил, и вздрагивала золотая цепочка; монетка с запертым именем прыгала у него на груди. Я никогда не видела, чтобы у кого-то так билось сердце.