На улице царила полночь. Свежий, прохладный воздух пьянил сильнее вина. После удушающей обстановки Дома Властителя захотелось утонуть в ночных ароматах, как в глубокой реке. Ваня стоял посреди двора и, задрав голову, рассматривал толстые ветви липы.

– Петушков, – позвала я его, с трудом разглядев в темноте длинную худую фигуру в широком черном плаще, – ты чего убежал?

– Да вот, – протянул он, – дай, думаю, пойду повешусь перед Домом Властителя, глядишь, нам когда-нибудь простят твое сегодняшнее представление.

Глава 9

– Ваня, не спи! Ваня, не смей спать! – Я потрясла за плечо задремавшего приятеля.

Петушков с трудом приоткрыл тяжелые веки, бросил на меня злобный взгляд и перевернулся на другой бок. Я загрустила.

Не дождавшись конца ужина, мы вернулись на постоялый двор и теперь сидели в засаде в кустах малины напротив грядок, подстерегая наших огородных разбойников. Хмель все еще дурманил голову. Я сладко зевала и старалась не заснуть. Тянуло все больше к подушке, нежели на подвиги. Где-то далеко закричал филин, я вздрогнула и поежилась. От реки шла ощутимая свежесть. Сад, утопающий в чернильной ночи, безмолвствовал. Где-то совсем рядом с нашим убежищем хрустнула ветка, я подскочила и снова пихнула Петушкова в бок:

– Ваня, я слышала шорохи!

Тот вяло зевнул и отмахнулся от меня.

– Тебе на пьяную голову кажется! – пробормотал он, почмокав губами.

Снова захрустели ветки, совсем близко от нас раздались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. С трудом я разглядела легкую тень.

– Ваня! – Я опять затеребила Петушкова. – Они здесь, они грабят наш сад, а ты дрыхнешь!

– Слушай, чокнутая, отстань от меня на пять минут! Надоела уже!

Кто-то едва слышно зашептал: «Осторожно! Куда прешь?»

Ваня встрепенулся, сонный хмель моментально выветрился, и Петушков превратился в слух.

– Там действительно кто-то обчищает грядки! – резюмировал он.

Голоса начали приближаться, воры перестали бояться облавы и спокойно ходили по огороду.

– Вань, наколдуй какое-нибудь чудовище пострашнее!

Петушков кивнул и картинно махнул руками. Воздух наполнился ароматом жасмина, перед нами возникло неясное голубое свечение с размытыми контурами.

– Петушков, это что угодно, только не привидение! – фыркнула я.

Маг почесал затылок, надул щеки и снова замахал руками, будто дирижировал. Раздался тихий хлопок, повалил белый молочный дым. Густой туман медленно оседал и стелился по земле, а пред нашими очами появилась страшная перекошенная рожа с вывалившимся языком и только тремя зубами. Казалось, что худое туловище с торчащими ребрами сейчас сдует ветром.

– Слушай, а почему у него зуба всего три? – поежилась я, внезапно узнав в призраке точный портрет одного из задушенных пару лет назад Магистров Совета.

– Говорил, в страшной схватке выбили, – хмыкнул Ваня – но мне кажется, они у него от старости выпали еще при жизни.

Иван тихо щелкнул пальцами, призрак беззвучно полетел по направлению к единственной сохранившейся в неприкосновенности огуречной грядке.

– Вань, а ты уверен, что мы его туда заслали?

Привидение между тем проплыло около деревьев. Меня снова непроизвольно передернуло: увидишь такого ночью на темной улице – и точно заикой останешься.

– Куда оно направляется? – зашептала я, наблюдая за призраком через колючие малиновые ветки. – Там же цветник.

В это время сад огласил леденящий душу визг, мы с Ваней довольно переглянулись.

– Бежим! – тоненько завопил один из налетчиков.

Раздался топот ног и чье-то тяжелое дыхание. Наше привидение метнулось в сторону высоченного каменного забора, окружавшего территорию постоялого двора. Я наконец-то увидела две мечущиеся тени – одна повыше, другая пониже. Воры, зажатые между ограждением и призраком, вжались в каменную стену, практически сливаясь с ней в темноте. Вдруг раздался еще один протяжный вопль, больше походивший на рык умирающего лося, к нему присоединилось тоненькое сопрано: «Чур меня!»

Пленники пробежали мимо оскаленного тремя кривыми зубами, торчащими из пасти, морока и шустро забрались на высокую, аршинов в шесть, грушу.

Ваня довольно кивнул, хлопнул в ладоши, и привидение превратилось в большой голубой шар, озаривший сад неровным светом. Мы подбежали к дереву с тоненьким стволом, макушка сиротливо накренилась. На фоне неправдоподобно большой оранжевой луны и тысячи мелких звездочек темнели две скрюченные фигурки.

– Акробаты, – хмыкнул Петушков, поднимая с земли сломанную тонкую веточку и рассматривая ее в призрачном отсвете энергетического светильника.