Дом Властителя встретил нас освещенными окнами и открытыми настежь дверьми. На длинной мраморной лестнице красовалась дорожка, два стража приветствовали у ворот, рядом с подъездом стоял целый ряд колясок и богато украшенных карет.

Внутри дома царил хаос. Прислуга, разодетая в парадную форму, носилась как ошпаренная по коридору и лестнице, ведущей на второй этаж. Яростно хлопали двери, яркий свет от тысяч свечей слепил глаза, и снова пахло жасмином, от навязчивого аромата тошнило. Сверху доносились какие-то странные вопли, как будто кто-то рыдал и рвал на себе волосы, потом раздраженный мужской голос.

– Ваня, – хмыкнула я, – это типичный дурдом. Приехали гости дорогие, а нас даже не встречают.

Словно в подтверждение моих слов в коридор выскочил бледный белобрысый. Руки его тряслись, и сам он больше походил на буйного неврастеника, нежели на Советника Арвиля Фатиа. Он проскочил мимо нас, потом резко затормозил, проехав по гладкому мраморному полу пару аршинов, и вернулся обратно, нервно улыбаясь:

– Добро пожаловать!

– Ага, – кивнула я.

В это время с балкона на втором этаже на лестницу посыпалось какое-то тряпье, красивые яркие платья, шарфы из эльфийского шелка, а потом раздался женский душераздирающий вопль:

– Мерзавец!!!

Советник округлил глаза и быстро проводил, вернее сказать, выпроводил нас в обеденную залу.

Мы оказались в длинной, ярко освещенной комнате с высокими окнами с темно-зелеными занавесками. Посередине находился большой стол с многочисленными яствами, за которым расположилось множество гостей. Стоило нам войти, как все замолчали и с неприкрытым любопытством уставились в нашу сторону. Я почувствовала себя не в своей тарелке, когда заметила, что все женщины были одеты в красивые вечерние платья из дорогих эльфийских тканей; Ваня в своем нелепом воротничке-манишке пришелся как раз ко двору.

Нас усадили на положенные места, все молчали, над столом летала нахальная муха, дворецкие жарились в своих париках и тяжелых бархатных ливреях.

Властитель все не шел.

Я начала томиться, глотала слюни, глядя на блюда с поджаренными отбивными и тушкой поросенка с яблоком во рту. Гости, как приличествует воспитанной аристократии, старались не рассматривать нас слишком пристально, а только изредка кидали заинтересованные взгляды.

Свечи плавились, вино нагревалось, кушанья дымились и дурманили потрясающими ароматами, а Властителя все не было. Тут открылась дверь, все немедленно поднялись, и смолкли разговоры. Раздались торопливые шаги. Я с интересом глянула на вошедших и едва не рухнула под стол.

Рядом с Властителем Фатии стоял тот самый даниец, которого мы с гномом обокрали в Краснодоле. У меня пересохло во рту, а руки сами потянулись к полному серебряному кубку с вином. Схватив его, я сделала большой глоток под удивленные взгляды присутствующих и плюхнулась на стул, покрываясь противным липким потом.

Мое напряженное лицо выражало лихорадочную работу мысли: значит, Фатиа и этот даниец близко друг друга знают! Оба они появились во время нашего путешествия, вероятнее всего, оба замешаны в похищении малыша. Мне стало трудно дышать: если бы я попала в лапы одного из них, то вряд ли бы сейчас напивалась сладким гномьим вином.

Между тем гости расселись, обед начался.

– Асенька, – раздался приятный голос, – я думаю, вам не стоит представлять Леона Неаполи, моего друга и помощника.

После этих слов Петушков раскашлялся: он начал корчиться, на глаза навернулись слезы, – новость о том, что мы обокрали «правую руку» Властителя, его подкосила. Ваня теперь мечтал только об одном: умереть быстро, безболезненно и желательно прямо сейчас.

Сидящие за столом в предчувствии скандала перестали на секунду жевать и сфокусировали свои взгляды на моем вытянувшемся лице.

– Действительно, не стоит! – выдавила я из себя, с грустью разглядывая чистую тарелку. Аппетит пропал, ароматные запахи еды стали раздражать. Оставалось только напиться, чем я и занялась. После моего очередного жадного глотка из кубка Ваня толкнул меня в бок, умоляя соблюдать приличия. Хорошо, Фатиа, «1:0» – в твою пользу!

Я физически ощущала, как над столом сгущаются тучи. Напряжение, возникшее между присутствующими, угнетало. Мне ужасно хотелось схватить руками куриную ножку и вгрызться в нее зубами, тем самым выместив на ней накопившуюся злость.

Я старалась не смотреть в сторону Арвиля Фатиа и его дружка, зато бодренько отхлебывала винцо. В результате я почувствовала легкость во всем теле и в голове, перед глазами встала приятная пелена, а в душу вошла привычная дерзость. Настроение улучшалось в геометрической прогрессии.

– Предлагаю произнести тост, – продолжал изображать из себя радушного хозяина Фатиа. – Асенька, – улыбнулся он мне, очевидно, самой обворожительной улыбкой из своего многочисленного арсенала, и хитро посмотрел через аккуратненькие овальные стеклышки очков. Я скорчила ему гримасу, пьяно выпятив нижнюю губу. – Этот тост надо произнести именно вам, нашей маленькой спасительнице.