– И ты хочешь, чтобы я этим, – он ткнул пальцем в жидкость, болтающуюся в склянке, – намазался?

– Нет, можешь выпить, если хочешь! – рявкнула я, затаила дыхание, снова вытащила пробку и, капнув немного вонючей жидкости себе на ладонь, с преувеличенным энтузиазмом натерла ею свои руки.

Ваня поморщился:

– От тебя так несет, словно ты мылась последний раз в Чистый четверг.

– А ты мажься, а не нюхай! – буркнула я, задирая голову, чтобы нормально вздохнуть.

Ваня осторожно намазал себе шею, прослезился, хлюпнул носом и обреченно покачал головой. После проделанных манипуляций мы стали ждать эффекта. Он последовал незамедлительно – колонию комаров сменила армия. К нам слетелись жужжащие гады со всего сада, а заодно пригласили всех своих знакомых со всей Данийи.

– Аська, тебе не кажется, что их стало больше? – размахивая руками, как крыльями ветряной мельницы, поинтересовался Ваня.

– Действительно, – протянула я, – может, мы чего неправильно сделали?

– Вот уж не знаю, это ты у нас великая травница, а я всего лишь маг…

– Знаешь, а пойдем домой, отмываться от этой гадости, – робко предложила я, когда поняла, что комары забрались ко мне под одежду.

– Ага, – с готовностью отозвался тот.

Мы бежали так быстро, как могли, но пищащие насекомые догоняли нас и впивались в спину. Спастись от них удалось, лишь окатив себя ледяной водой из колодца. Битва была позорно проиграна. Мы спрятались в своих комнатах, где Ваня нарисовал охранные контуры от всех известных ему кровопийц. На следующий день, когда мы вернулись на поле брани, то на бумажке, приклеенной к гладкому зеленому боку брошенной впопыхах бутылки, прочитали надпись, сделанную моей же рукой:

«Намазать на ствол дерева, комары слетятся на запах и не будут беспокоить».

– Так, – Ваня странно покраснел, голос его сорвался на фальцет, – ты хочешь сказать, что ее не надо было мазать на себя, а как раз наоборот?

Я почувствовала себя полной дурой:

– Ваня, ну я же не знала…

– Не знала, значит!

– Ну я же не всегда все знаю, вот сегодня и намажем на ствол…

– Сегодня будешь мазать сама, куда хочешь и на кого хочешь, и сидеть в своей засаде тоже будешь сама! Ясно?

– Ладно, ладно, только не ругайся, как скажешь. – Я попыталась примириться с ним, но Ваня разошелся:

– Я как полный идиот сидел тут, мучился!

– Почему «как»?

– Молчать! С тобой, неопечатанная ведьма, все-таки маг-практикус говорит!

Продолжал он в таком духе еще минут двадцать. Потом голосить ему надоело, он махнул рукой и поплелся к дому, посекундно почесываясь где-то под лопаткой. А прошлой ночью сад снова обобрали.

Вечером случилось неожиданное событие: Арвиль Фатиа вспомнил о нас и милостиво прислал приглашение на ужин в нашу честь.

Я оскорбилась до глубины души, ведь мы здесь кукуем уже больше недели, а он только соблаговолил вспомнить, что пора бы увидаться с нами. Я наотрез отказалась ехать в Дом Властителей, плюхнулась на лежак, стоящий на веранде, скрестила руки и буравила посыльного злобным взглядом, пока Ваня наряжался для важного официального приема.

– Аська, – крикнул он в открытое окно своей комнаты, – быстро одевайся! Это тебе не в фантики играть, мы здесь на работе!

– Это ты на работе, а я от Совета никак не завишу! – заголосила я в ответ. Во дворе от моего вопля залаял Трезорка.

В это время Ваня, наряженный в шелковую щегольскую рубаху, полосатые порты, обутый только в один сапог, выскочил на веранду. Он яростно взмахнул вторым сапогом, сбив со стола плетенку с фруктами.

– Хорошо! – грозил он, тряся начищенным до блеска сапогом перед моим лицом. – Я скажу, что ты шею сломала, когда на метле летала, а потому не пришла! Причем это не будет достаточным поводом, чтоб пропустить ужин в Доме Властителя Фатии!

Я кивала ему в ответ с тем ехидным превосходством, доступным только человеку, ничего не имеющему, а следовательно, ничего не теряющему.

– Аська, – сдался Ваня и без сил присел на краешек скамьи рядом со мной, – пойдем. А? Мне одному как-то боязно.

Он хлюпнул носом.

– Я не умею себя вести в обществе, – спокойно отозвалась я, – и с трудом отличаю нож от вилки!

– Кушай ложкой, – посоветовал он, чувствуя, что я дала слабину и уже практически готова сдаться.

– Ну ладно, – тяжело вздохнула я, – пойду надену чистую рубаху.

Я расчесала спутанные вихры. Кудри распушились, голова сразу стала больше. Надела свою самую приличную рубаху с открытым воротом и короткие черные порты.

– Ну как? – Я вышла на веранду. Ваня в знак обреченности прикрыл глаза и вытянул губы трубочкой.

Мы уселись в легкую двуколку. Молодой посыльный забрался на козлы, легко щелкнул длинным кнутом, и красавицы эльфийские лошадки тронулись с места. Дороги на окраине города, где мы жили, были плохие, двуколку качало из стороны в сторону, а на особенно глубоких выбоинах и колдобинах подбрасывало на добрый аршин. Мальчишка, боясь опоздать, гнал не щадя ни колес, ни нас. Ближе к центру лошадки дружно зацокали по хорошей белокаменной мостовой.