шею и плечи, их мужественная мускулистая лепка удивила

бы хоть кого, но еще неожиданней показалась нежность

кожи, разительно белой там, где она не загрубела, как на

10 Катеранами, или разбойниками, обычно называют кельтов в местностях, по-

граничных с землями сассенахов Красивое озеро Тросам: получило, говорят, свое на-

звание благодаря обычаям, принятым среди обитателей его берегов.

11 то есть «нож под мышкой» – стилет шотландского горца.

лице и руках, под ветром и солнцем или под жарким ды-

ханием горна. Быстро остановил он корпией кровь и, смыв

водой все прочие следы схватки, снова застегнул свою

куртку и вернулся к столу, за которым, все еще дрожа, си-

дела Кэтрин, бледная, но уже оправившаяся после обмо-

рока.

– Простите ли вы меня за то, что я, едва воротился до-

мой, тотчас нанес вам обиду? Мальчишка глупо сделал,

раздразнив меня, но я оказался еще глупее, дав раззадорить

себя такому, как он. Ваш отец не бранит меня, Кэтрин,

может быть, и вы меня простите?

– Я не вольна прощать, – отвечала Кэтрин, – там, где не

вправе обижаться. Если моему отцу угодно превращать

свой дом в место ночных свар, я, хочешь не хочешь,

должна при них присутствовать. Может быть, дурно с моей

стороны, что я лишилась чувств и тем как будто помешала

продолжению схватки. В свое оправдание могу сослаться

лишь на то, что совсем не переношу вида крови.

– Так вот как ты встречаешь моего друга после долгого

отсутствия! – рассердился ее отец. – Друга, сказал я? Нет,

моего сына! Его едва не зарезал человек, которого я завтра

же прогоню из нашего дома, а ты разговариваешь с ним

так, точно он провинился, когда отшвырнул от себя змею,

норовившую его ужалить!

– Я не берусь, отец, – возразила девушка, – рассудить,

кто прав и кто виноват в этой драке. Я даже не сумела ра-

зобрать, кто напал, а кто защищался. Но, конечно, наш друг

мастер Генри не станет отрицать, что он только и дышит

борьбою, кровью и ссорами. Он не может слышать о дру-

гом оружейнике, не ревнуя его к своей доброй славе, и

должен непременно подвергнуть его доблесть испытанию.

А когда видит драку, непременно должен в нее вмешаться.

Если перед ним друзья, он с ними дерется из любви и ради

чести, если враги – из ненависти и ради мести. А если не

друзья и не враги, он с ними дерется потому, что они ока-

зались на том или на этом берегу реки. Дни его жизни – дни

битвы, а по ночам он, верно, повторяет свои подвиги во

сне.

– Дочка, – сказал Саймон, – ты слишком бойка на язык!

Споры и драки – мужское дело, не женское, и не пристало

девице думать или говорить о них.

– Но если мы против воли становимся их свидетель-

ницами, – возразила Кэтрин, – трудно ждать от нас, чтобы

мы думали и говорили о чем-нибудь другом. Я поручусь

вам, отец, что этот доблестный горожанин из Перта – чуть

ли не самый добрый человек из всех, кто проживает в

стенах нашего города, что он скорее согласится сделать

крюк в сто ярдов, чем наступит на червя, что умышленно

убить паука ему так противно, как если бы он, кузнец, был

родичем светлой памяти короля Роберта* 12 , что перед

своим путешествием он подрался в последний раз с че-

тырьмя мясниками, которые хотели зарубить несчастную

дворнягу, в чем-то провинившуюся на бойне, и сам едва

избежал той участи, какая угрожала псу. Я поручусь к тому

12 Читателям Барбора* хорошо знакома история о том, как Брюс в трудную пору

своей жизни наблюдал однажды за повисшим близ его кровати пауком, который упорно

повторял безуспешную попытку укрепить обрывающуюся нить паутины и в конце кон-

цов добился своего, и как Брюс усмотрел в этом доброе предзнаменование, поощрявшее

его неотступно идти к своей цели, несмотря на все превратности судьбы. Впоследствии

для каждого, кто носил имя Брюса или в чьих жилах текла кровь короля Роберта Доброго,