Он ходит в шапке голубой,

И как душа его горда,

И как рука его тверда!

Хоть обыщите целый свет –

Нигде такого парня нет!

Есть рыцари из многих стран

– Француз и гордый алеман,

Что не страшатся тяжких ран,

Есть вольной Англии бойцы,

Стрелки из лука, молодцы,

Но нет нигде таких, как мой,

Что ходит в шапке голубой*.

Словом, хотя при других условиях дочь пертского ре-

месленника не могла бы добровольно разделять общество

какой-то странствующей певицы, теперь, когда обстоя-

тельства связали их, Кэтрин нашла в Луизе смиренную и

услужливую подругу.

Так прожили они дней пять, и, стараясь как можно

меньше попадаться людям на глаза, а может быть, избегая

неучтивого внимания челяди, они сами готовили себе пищу

в предоставленном им помещении. Луиза, как более

опытная в разных уловках и смелая в обхождении, да и

желая угодить Кэтрин, добровольно взяла на себя общение

с домочадцами, поскольку оно было необходимо, и полу-

чала от ключника припасы для их довольно скудного обе-

да, который она стряпала со всем искусством истинной

француженки. На шестой день, незадолго до полудня, пе-

вица, как всегда, пошла за провизией и, желая подышать

свежим воздухом, а может быть, и в надежде найти не-

много салату или петрушки или хоть нарвать букетик

ранних цветов, чтоб украсить ими стол, забрела в малень-

кий сад, прилегавший к замку. Она вернулась в башню

бледная как пепел и дрожа как осиновый лист. Ужас ее

мгновенно передался Кэтрин, и та с трудом нашла слова,

чтобы спросить, какое новое несчастье свалилось на них:

– Герцог Ротсей умер?

– Хуже – его морят голодом.

– Ты сошла с ума!

– Нет, нет, нет! – возразила Луиза чуть слышно, и слова

посыпались так быстро одно за другим, что Кэтрин едва

улавливала их смысл.

– Я искала цветов на ваш стол, потому что вчера вы

сказали, что любите цветы… А моя собачка кинулась в

чащу тиса и остролиста – там ими поросли какие-то ста-

ринные руины рядом с крепостной стеной, – а потом она

прибежала назад, визжа и скуля. Я подкралась ближе –

узнать, в чем дело, и… ох!.. я услышала стон, точно кого-то

страшно мучают, но такой слабый, что, казалось, звук идет

из самой глубины земли. Наконец я открыла, что стон до-

носится сквозь небольшую пробоину в стене, увитой

плющом, и, когда я приложила ухо к щели, я услышала

голос принца, который сказал отчетливо: «Теперь мне не-

долго осталось тянуть», а потом он начал как будто мо-

литься.

– Силы небесные!. Ты с ним говорила?

– Я сказала: «Это вы, милорд?» И он ответил: «Кто это в

издевку называет меня так?» Я спросила, не могу ли я

чем-нибудь ему помочь, и он ответил таким голосом, что я

в жизни не забуду: «Еды! Еды!. Я умираю с голоду!» И вот

я прибежала рассказать вам. Что делать?.. Поднять тревогу

в доме?

– Увы! Этим мы не спасем его, а лишь вернее погубим,

– сказала Кэтрин.

– Так что же нам делать? – спросила Луиза.

– Еще не знаю, – отозвалась Кэтрин, быстрая и смелая в

решительный час, хотя в обыденных случаях жизни она

уступала своей товарке в находчивости. – Сейчас еще не

знаю… Но что-то мы сделать должны: нельзя, чтобы по-

томок Брюса умер, не получив ниоткуда помощи.

С этими словами она схватила небольшую миску с их

обедом – бульоном и вареным мясом, завернула в складки

своего плаща несколько коржиков, которые сама испекла,

и, кивнув подруге, чтобы та прихватила кувшин с молоком

– существенную часть их припасов, – поспешно направи-

лась в сад.

– Что, нашей прекрасной весталке захотелось погулять?

– сказал единственный повстречавшийся им человек –