Во- вторых, деструктуризация. Всего три полных десятка, вместо десяти, как должно было бы быть. Плюс: существенная часть мужского населения занимается чем угодно, только не основным делом -несением ратной службы.

В- третьих, дисфункция. Сотня фактически перестала исполнять ту роль, ту функцию, для которой, собственно, и была создана.

Все вместе - дезадаптация - неспособность адекватно реагировать на изменения обстановки, и отвечать на вызовы времени.

Все признаки рефлексивного метода управления, когда способ разрешения очередной проблемы придумывается не в соответствии с какой-то концепцией, а "на ходу", после того, как событие уже произошло.

А вот с предложениями Пимен подкачал. По крайней мере, с двумя из трех. Ратников со стороны не набрать, даже если мужики согласятся нарушить сложившуюся традицию. Хорошие воины - все при деле: в княжеских дружинах, в боярских, в бандах, в конце концов – а плохих нам и не надо. Так что, для реализации первого предложения просто-напросто нет ресурсов.

Выселение холопов, упорно не желающих креститься, "за периметр", и вовсе даст результат "с точностью до наоборот". Это как бы узаконит существование в Ратном двух общин - христианской и языческой. Распространению христианства - выполнению основной функции - это не только не поможет, но и помешает.

А вот с допуском к решению хозяйственных вопросов всех хозяев, Пимен, пожалуй, прав. Дискриминация по признаку годности к строевой службе - полная дичь. Тот же Илья куда как умнее и практичнее Пентюха, например.

Интересно: что дед ответит. Это же прямой наезд на него, как на сотника: ты власть, ты и решай проблемы, а мы тебя будем критиковать. Любимая позиция "дерьмократов".

Но Пимен против деда – сопляк. Во-первых, почти вдвое моложе - тридцати еще нет. Во-вторых, сторонников у него вдвое меньше, чем у деда. Выручать нас Лука тридцать восемь человек привел, а Пимен выступает от имени семнадцати. Не определившихся меньше десятка, погоды они не делают. В-третьих, Пимен либо трусит, либо поет с чужого голоса, не даром же все время на кого-то оглядывается".

–  Ну, наорались?
– Дед приподнялся в седле.
– Молчать! Слушать сотника!

Шум утих быстро, все - люди военные, к дисциплине приучены, да и приказать Корней умел.

–  В должность сотника - дед притронулся рукой к золотой гривне - я вступил только сегодня. По обычаю, любой недовольный или желающий сам стать сотником может о том сказать, и тогда дело решается поединком. Десятник Пимен потребовал с меня отчета! Десятник! С сотника! Доставай меч, Пинька!

Дед соскочил с коня и обнажил клинок.

"Блин! Как он пеший на протезе-то будет?".

–  Корней Агеич, да ты что?
– Пимен явно не ожидал такого оборота.

–  Доставай меч!

–  Да не буду я с тобой…

–  Тогда на колени, шапку долой, меч наземь!
– не дал Пимену договорить дед.
– Винись паскуда!

–  В чем виниться-то? Я только…

"Ну, прямо Троцкий: "Ни мира, ни войны, а армию распускаем". Труханул Пинька. Ох, блин!".

Вжик! Дедов меч перерубил на Пимене пояс и ножны с мечом и кинжалом упали на снег. Удар был настолько точен, что одежда Пимена оказалась нетронутой. Второй удар был тоже хорош - оплеуха плашмя, так, что с головы Пимена слетела шапка, а сам он еле устоял на ногах.

–  На колени, крысеныш, убью!
– Произнесено это было так, что никаких сомнений не оставалось: убьет.

Пимен бухнулся на колени.

–  Винюсь, Корней Агеич! Прости, и в мыслях дурного не желал!

–  Встать! Коня!

Пимен торопливо вскочил, подхватил дедова коня пол уздцы, почтительно придержал стремя.

–  Так и держи!

Пимен покорно остался стоять в роли конюха - без шапки, распояской - живое воплощение раскаявшегося злодея. Ухо и левая щека у него медленно начинали багроветь.

–  Ну, кто еще забыл, что такое сотник?
– Дед напоказ поиграл обнаженным клинком.
– Выходи, напомню!… Нету?
– Меч скрылся в ножнах.
– Тогда - о делах.

Дед медленно обвел взглядом присутствующих. Так дирижер "собирает внимание" оркестра или хора перед тем, как первый раз взмахнуть палочкой.

–  Первое: новые ратники. Обычай ломать не дам! Чужих брать не будем, у нас и своих достаточно. Не поняли? Объясняю. Я привел из Куньего городища пять семей моей родни. Там - шесть парней и молодых мужиков, которых можно обучить ратному делу, да еще с десяток мальчишек, которых отдадим вон ему, - дед указал на Михайлу - в Младшую стражу. Почти у каждого из вас жены или невестки родом из местных селений, значит, там у вас есть родня. Вот там пополнение для сотни искать и станем, заодно, и женихов нашим девкам присмотрим. Кхе!
– Дед блудливо подмигнул старшим ратникам, имеющим годных для замужества дочерей.