— Решено, остаемся здесь, — обведя глазами комнату, сказали Ася и Наташа.

Я согласилась молча, Пете было все равно. Он упрямо бился над проблемой сборки автомата, который не менее упрямо сопротивлялся и выскальзывал у Пети из рук при первом же удобном случае, — он был весь в масле, а у Пети дрожали пальцы. Нам с трудом удалось оторвать его от сборки и впрячь в работу по переноске ящиков в гостиную.

— Пусть все будет под рукой, — пыхтя от усилий, сообщила всем я. — Ничегошеньки им, противным, не оставим.

— Правильно, — поддержала меня Ася. — Ни одного ящичка, пусть поволнуются и поломают головы лишние минуты.

— Вы отвлекаете меня всякими пустяками, а у меня работа стоит, — возмущался Петя. — Я бы уже давно разобрался, что там к чему, если бы вы не дергали меня постоянно.

Толпа на улице уже начала волноваться. До них, кажется, дошло, что в доме кто-то есть или кто-то был. Должно быть, наткнулись на наши следы или просто смекнули, что двери сами собой не бывают запертыми изнутри, когда хозяин находится снаружи. Во всяком случае, до нас доносились их возбужденные вопли. Орали они на каком-то чужом языке, и понять что-либо было невозможно, но смутные догадки о том, что эти вопли добра нам не сулят, у нас были.

— Вот черт, — выругалась Ася, — давайте поторопимся. Они сейчас пойдут на штурм.

И мы торопились, как могли. Надрываясь, мы втащили эти зловещие и тяжеленные к тому же ящики наверх и в приступе злобы свалили их в углу.

— Предупреждаю всех, — сказала Ася, — если получится так, что они предложат сдаться, то на их милосердие можете не рассчитывать, независимо от того, что они пообещают. Они будут над нами изгаляться так долго, как им позволит время, а если не сдадимся, то умрем быстро и сравнительно безболезненно. Но это все на крайний случай, а сейчас запираем дверь.

Дверь была хорошая и толстая, но, к сожалению, сработана она была из дерева. Я бы предпочла стальную и желательно с проведенным к ней электрическим током. Но, как говорится, мечтать не вредно. Мы придвинули к ней массу разнообразной мебели из соседних комнат, которую мы предварительно стащили в нашу гостиную. Всякие там стулья, письменные столы, этажерки, тумбочки, банкетки, шкафчики и полочки.

Амелин опять отвлекся от текущих событий, а мы прильнули к узким щелям в ставнях, через которые можно было разглядеть двор. Бандиты шустрили там, как муравьи в лесу. Мне с перепугу показалось, что их значительно больше десятка, но потом я сообразила, что считаю одного и того же человека по нескольку раз, и благоразумно перестала их считать. Все они были очень заняты делом. Человек пять-шесть метались вокруг дома с не поддающейся моему пониманию целью. Иногда от их массы отделялся один, который отбегал, смотрел в сторону дороги, что-то кричал и возвращался к остальным.

Крепыш с еще одним солидным дядечкой в тяжелом кожаном пальто стоял в стороне, и оба они не принимали участия в забавах молодых.

— Идут! — вскоре прозвучал чей-то вопль на сей раз на русском языке.

И в самом деле, по дороге шли двое амбалов и несли лестницу.

— Так я и думала, — с досадой произнесла Ася, — додумались, стало быть, молодцы.

Мы с каким-то отстраненным интересом наблюдали за действиями врагов, словно все происходящее было не более чем кинолентой, которая прокручивалась в третьеразрядном кинотеатре, куда мы все забрели от нечего делать. После нескольких неудачных попыток им удалось прислонить лестницу к стене дома. До чердачного окна она не доставала. Мы догадались об этом по разочарованному стону, огласившему окрестности на много километров вокруг. Казалось, враг встал в тупик. Мы торжествовали. Но осаждающие так легко не сдались. Одни из них сел за руль джипа и подогнал его к стене дома, после этого другой забрался на крышу машины и принялся обстукивать ставни один за другим. Мы отпрянули от окна.

— Они ничего со света не разберут внутри дома, — утешила нас Наташа.

И она оказалось снова права. Они потолкали ставни, потрясли решетки и ни с чем вернулись к своим.

— Решетки им не одолеть, — сказала Ася. — Я помню, мастер говорил, что его работу можно одолеть только с помощью автогена.

— Да, автоген им взять неоткуда, — согласились мы.

Но тут из-за угла, где мы складировали наши боеприпасы, раздался восторженный вопль, привлекший к себе наше внимание и оставшийся незамеченным толпой на улице, потому что они шумели так, что и самих себя не слышали. Оказалось, что Амелин умудрился-таки собрать свой первый автомат и выглядел теперь очень грозно, держа его в руках. Этакий монумент Вечного солдата.

— Ну вот! — с гордостью провозгласил он. — Я его все-таки одолел. Поглядите на него. До чего же он хорош. И это я сам его собрал, своими руками, — прибавил он на случай, если кто этого еще не понял.

— Потрясающе! — восхитились мы дружно, ничуть не покривив при этом душой.

— А он действует? — неосмотрительно выступила Наташа.

Мы с Асей осуждающе посмотрели на нее, но было уже поздно. Семена ее слов попали в благодатную почву и немедленно дали свои плоды. Петечка оживился еще больше и сказал:

— Сейчас посмотрим.

И не успели мы и слова вымолвить, как он выпустил очередь из автомата, которая угодила в стену за моей спиной. Эффект был потрясающим. Наступила гробовая тишина, которая сменилась криками ярости и обиды на улице.

— И теперь они знают, что мы добрались до их склада, — прокомментировала случившееся Ася.

Мы выглянули на улицу. Там было пустынно. За исключением двух машин, которые на первый взгляд стояли покинутые и одинокие. Но выяснилось, что ребята не покинули своих четырехколесных друзей, а укрылись под ними. На всех там места не хватило, и некоторые укрылись еще и под самим домом. В переговоры они пока не вступали. Видать, прикидывали, кто из конкурентов мог так здорово их обставить и насколько велика опасность быть подстреленными из окна дома. Что ни говори, а инстинкт самосохранения у них отточен. Дикари, одним словом, только инстинктами и живут.