–  Ничего себе!

Атис тоже поводил над своим ростком рукой, зачарованно наблюдая, как тот движется следом.

–  Класс двудольные, - тихо сказал Атис.
– Семейство сложноцветные. Так вот к чему прилипла моя рука. Как же я не догадался.

–  Рука?
– встрепенулась Касси.
– Ты о чем?

–  Не ты одна видишь сны, - ответил Атис.
– Ощущение. Понимаешь? Сейчас я стою рядом вот с этим, - он кивком указал на растение, - и чувствую то же самое, что во сне. В моем сне со мной рядом было что-то… - он запнулся, подыскивая слова.
– В общем, что-то подобное.

–  Что-то подобное, - повторила Касси и задумалась, присев рядом с кадкой. Росток наклонился к ней, чуть заметно шевеля серебристыми листиками. Да, она тоже знала, что ее сон, тот полет и небо были как-то связаны с происходящим, и с еще не выросшими цветами.

–  И что ты об этом думаешь?
– Спросила Касси наконец.
– Как это может быть связано со снами? С полетом?

–  Мне думать не положено, я грузчик, - ответил Атис. Однако шутка прозвучала как-то не особенно хорошо, и он это, конечно, понял.
– А если серьезно, то не знаю.

–  А я певица, - возразила Касси, - мне думать не положено тем более. Но, похоже, придется. А ты что, правда, грузчик?

–  Ну да, уже десять лет, - вздохнул Атис.
– Правда, учился я не на грузчика, конечно.

Он вкратце пересказал Касси свою историю. Почему-то ему, раньше волновавшемуся за свою жизнь, сейчас стало совершенно всё равно. Детство, юность… карьера, которая с самого начала не задалась. Какое-то ненастоящее тоскливое существование, пустые люди вокруг, и лишь совсем недавно - ангел на стене, и коробок спичек в кармане.

Касси кивала, устроившись на полу поудобнее, и лицо у нее было понимающим и почему-то грустным.

–  Может, так и должно быть?
– Предположила она.
– Неспроста ведь все это случилось.

Она замолчала и посмотрела на серебристый росток.

–  Нужно подложить им металла. Странно, они совсем не выглядят железными.
– Касси улыбнулась, и осторожно погладила свой росток пальцем.
– Мягкий.

–  Ага, - согласился Атис.
– А ты, Касси? Расскажи про себя, хоть немного. Нет, я понял, что ты "генеральская дочь", что твоя семья богата, и что ты поешь в клубах, так? Но кроме этого я о тебе ничего толком так и не узнал. Мы всё время куда-то торопимся.

Она пожала плечами.

–  Живу. Пою. Что еще?
– усмехнулась.
– Еще… ты же слышал, что говорил отец. Шлюха, бездельница, позор семьи.

–  Как с трудом мне в это верится, - с сомнением сказал Атис.
– По-моему, ты не такая.

–  Да-да, на самом деле я сама святость, - на лице Касси нарисовалось подобие издевки.
– Всю жизнь ждала того, кто это оценит. Вот и ты подвернулся - грузчик в бегах, но с чистой душой. Самая подходящая партия. Замуж возьмешь?

Атис крякнул.

–  Ну, чего ты так сразу, - обиженно сказал он.
– Я же просто спросил.

–  А я просто ответила. Честно.

Похоже, она действительно издевалась не столько над ним, сколько сама над собой. Касси не смотрела на него, все сидела и гладила пальцем росток, и казалось, что она не договаривает нечто очень важное… очень важное, но такое, что раскрыть она не решается даже Атису. Или - тем более Атису, случайному встречному, с которым свела судьба.

И Атис это понял. Он присел рядом с ней и осторожно обнял за плечи.

–  Что же с тобой случилось, девочка?
– тихо спросил он.
– Только не говори, что ничего. Я не слепой, и всё вижу. Зачем ты сейчас делаешь себе так больно?

Она отвернулась, и Атис не видел ее лица, но почему-то он был уверен - вот сейчас, именно сейчас она почти до крови прикусила губу, чтобы случайно не заплакать, но глаза ее помимо воли уже наполняются слезами, потому что ей самой осточертела эта игра, где всё наносное и чужое. Только слишком тщательно она прячет то, что внутри.

Но Касси высвободилась, встала и отвернулась от Атиса.

–  Не надо, - проговорила она сдавленным голосом.
– Не стоит. Добавь цветам еще металла, и пойдем. Скоро начинается день.

Атис не стал возражать. Он молча поднялся, сунул в кадки еще одну порцию металлического лома, и вдруг, мельком глянув в окно, замер.

–  Касси, это кто?!
– Ошарашено спросил он. Касси тоже глянула в окно и от удивления открыла рот.

Через полянку перед домом, задрав хвост, бежала поджарая собака, белая, с рыжими и черными пятнами. За ней, придерживая рукой шляпу с залихватским перышком, спешил охотник при полном параде. Ружье, патронташ, сумка для дичи, зеленый костюм и высокие рыжие сапоги составляли его одеяние. В другой руке он держал поводок, который при каждом его шаге норовил зацепиться то за сумку, то за карабин.