– Но вы бы ему не позавидовали?

Я продолжал по крупице собирать все возможные факты.

– Я же говорю: меня это никогда не интересовало… Единственное, что… Нет, этого я не знаю точно…

Ольга заговорила отрывисто, с паузами, точно боролась с чем-то внутри себя.

– Я не передаю сплетен, но был разговор, что Людмила приторговывает наркотическими веществами. Имеет собственную клиентуру у одного из рынков. Милиция, между прочим, интересовалась именно этим.

Наркотики – это уже серьезно. Это фронт работы исключительно для ментов, тут возможны всякие варианты… Но ведь Рогалеву убил «черный снайпер». Из биатлонной винтовки.

– У моей двоюродной сестры старший сын умер от передозировки, – чуть помолчав, продолжила Ольга. – Теперь младший растет. Говорят, наркотиками сейчас торгуют прямо около школ.

– Да, – согласился с ней я.

И в самом деле… Такие вот, как эта Рогалева. Еще минут двадцать назад она казалась мне милой, доброй, работящей девушкой. Сейчас же я сам готов был в нее стрелять. Как и в тех, кто торгует наркотиками рядом со школой. И тут меня просто-таки обожгла следующая мысль! А ведь ОН – это Я. Точнее говоря, некое мое второе Я… От этой внезапно пришедшей мысли мне стало не по себе. А ведь сколько раз звучало во мне это: вот сейчас бы винтовку! А еще лучше пулемет, гранатомет… Даже в стенах курсов, когда уже учиться начал, приходили такие мысли, что греха таить. ОН – мое страшное, реализовавшееся в обыденной жизни, второе Я. Этот Я – рассудочный, холодный убийца. Каратель, взявший на себя функции и судьи, и исполнителя приговора. Сомнения ему неведомы, жалость тоже… Я ведь именно таким был, когда вернулся. После контракта, контузии, госпиталя. В первые дни после возвращения я ненавидел многих. Особенно молодых вечно усмехающихся пацанов с грязными патлами и серьгами в ушах. И их дешевых подружек с кольцами в носу и прочих местах. Просто растерзать их иной раз готов был. За усмешки ихние, походку расхлябанную, свойственную беспечным, никуда не спешащим людям… А сейчас сам длинные волосы отрастил. Колец, правда, никуда не вставил и, надеюсь, не вставлю. Стал ли я беспечным и никуда не спешащим? Отчасти…

Но сегодня я должен спешить. А Ольга правду говорит, не наговаривает. Чувствую.

– Вы замужем? – неожиданно для себя спросил я.

Ольга неопределенно покачала блондинистой головой.

– Я зайду к вам через пару дней, – усмехнулся я. – Только вот не знаю – сюда или домой?

– Заходите сюда, – улыбнулась она. – Только не через пару, а через тройку. А то я буду на выезде.

– Разрешите пройти.

– Зачем?

– Пожалуйста, разрешите пройти.

Наташа – женщина довольно хрупкой комплекции, отодвинуть ее можно было одним движением плеча. Она загородила собой вход в квартиру, дав мне лишь занести ногу на порог.

– Аркадия нет дома, а нам с вами разговаривать не о чем, – произнесла она, не сдвинувшись с места.

– Вчера вы мне сказали, что ему плохо, – вежливо возразил я, продолжая топтаться на пороге.

– Вчера было вчера, – совсем не в тон мне ответила Наталья.

– То есть ему полегчало и он отправился прогуляться?

– Извините, я очень занята.

– Наташа… Я очень вас прошу, – заговорил я. – Это очень важно, пустите меня, пожалуйста, в квартиру.

Чуть поколебавшись, она сделала шаг назад, и я смог затворить за собой дверь.

– Аркадий был дома этой ночью? – спросил я, сразу же перейдя к делу.

– Был, не был, какая вам разница? Вы из милиции?

– Нет, Наташа… – ответил я, тяжело вздохнув. – Но милиция вам скоро тоже нанесет визит.

Она опустила глаза, углы губ заметно дернулись, но женщина ничего не произнесла. Выпроваживать меня она тоже не торопилась, поэтому я позволил себе продолжить разговор:

– У Аркадия была женщина?

Наталья молчала.

– Наташа, будет лучше, если вы ответите.

– Была, – наконец кивнула сестра. – Но они расстались. Месяц назад. Нет, больше… Подробностей он не говорил. Пил три дня, потом опять припадок.

– Ее звали Люда?

– Не помню, возможно. Я ее ни разу не видела.

– Она работала медсестрой, точнее – фельдшером… – продолжил я.

– Да, – произнесла, чуть подумав, Наталья. – Где-то в медицине.

Ну и что теперь? Появился повод защелкнуть на Аркане наручники? Что же я делаю?

Что я скажу моему полковнику?!

А Пех? Тот, кто убил Пеха, должен отвечать, чем бы он ни руководствовался.

Все.

– Где сейчас Аркадий? – продолжил я.

– Я не знаю, он никогда не говорит, куда уходит, – ответила женщина.

– Простите, Наташа, но… Как-то это все… Ваш брат страдает тяжелым недугом, но к врачам ни он, ни вы не обращаетесь. Это правильно? – мягко поинтересовался я.

– Он ненавидит врачей… Точнее, не доверяет. Поэтому он запретил вызывать их, что бы с ним ни случилось. Он может вскрыть вены, на окнах нет решеток и… Он говорит, что, если в квартиру войдут лепилы, он выбросится из окна.

– И вы так спокойно все это терпите?

– Были бы вы на моем месте.

«Лепилы», они же врачи…

– Что-нибудь серьезное? Говорите сразу, не тяните, – безразличным тоном, не глядя на меня, произнесла Наташа.

– Да нет, ничего серьезного… Кража, – неожиданно вышел из положения я.

– Это не он, – так же бесстрастно констатировала она. – Он не может украсть. Подраться, ударить может.

– Я тоже так думаю, – согласился с ней я. – Можно, я пройду в его комнату? Вместе с вами, конечно же.