Наконец, глаза ее вновь сделались синими, а Светушка опять сказал: «Как прекрасны ваши глаза, люба моя!» Прошло еще несколько седмиц. Запахло весной.

Забава, ежечасно молясь Додоле, с нетерпением ждала результата. Тщетно: в должный срок глаза ее так и не утратили синевы, не подернулись новой зеленью. Впечатляющая Светушкина неутомимость оказалась бесполезной, аки незасеянное поле, — девически порожний живот Забавы доказывал это красноречиво.

Забава была потрясена. Чем она могла согрешить перед Додолой? За что богиня напустила на нее порчу бесплодства?.. Ужель ее ждет тетина Стасина планида? О Додола-заступница! Зачем ей лоно, не способное зачать, и перси, к соскам которых ввек не прильнет жадный ротик ребенка?

Забава была потрясена настолько, что чуть не проговорилась тетке. Но все-таки устояла. Молчание — золото, говаривала, бывало, мать Заряна, и Забаве уже доводилось убеждаться в правоте ее слов. Истина открывает нам глаза на многое, говаривала мать Заряна вдругорядь, но она требует от нас смелости.

Смелости Забаве было не занимать. И потому, втайне от домашних и от своего любимого, она отправилась к врачам. Назвалась замужней, пожаловалась на беду. Большей смелости ей не потребовалось. Врачи проверили жалобщицу. И быстро выяснили, что она плодовита, аки кошка в березозоле. Додола — исполать ей и всем Сварожичам! — одарила вас, сударыня, материнскими способностями в полной мере. Причина вашего бесплодства, по-видимому, в вашем муже. Должно быть, он наказан Перуном.

Это было не просто потрясение.

Забава шла домой, не замечая, что вокруг уже вовсю поют птицы, что Хорс помаленьку растапливает на улицах снег. В сердце у Забавы по-прежнему властвовала лютая зима. Ибо мечты рухнули, и от нее самой больше ничего не зависело.

Вечером знакомой дорогой она опять пошла к Светушке-медведушке. И ее опять захлестывали неудержимые волны услады.

Но с этого дня уделом Забавы вновь стала давно, казалось бы, забытая, глухая, как мерзлая грудненская ночь, тоска.

И потому, запершись ото всех на замок, она плакала ныне в своей светлице.

Случившееся лишило занятия фехтованием всякого смысла. В самом деле, для чего теперь махать шпагой?.. Разрядка Свету после столь ожесточенной схватки больше не требовалась, а пускать пыль в глаза стало некому. Во всяком случае, до поры до времени…

Подумав, Свет решил связаться с принципалом. Поелику хозяева были на ногах, добраться до Сувора Нарышки — а с ним и до зеркальной — не составило ни малейшего труда. Растерянный князь Сувор удалился из зеркальной без напоминаний, а дежурный колдун принялся разыскивать Порея Ергу. Поиски много времени не отняли — принципал, как и договорились, провел нынешнюю ночь в родном кабинете.

Поздоровались. Свет в коротких, но емких выражениях сообщил о происшедшем. Похоже, Ерга был потрясен пуще вчерашнего. Во всяком случае, молчал он достаточно долго.

— Честно говоря, я не вполне понимаю, что произошло, — сказал он наконец.

Свет объяснил. И добавил:

— Поэтому я не склонен дальше пользоваться зеркалом. Нам нужно встретиться с глазу на глаз.

— Хорошо, — сказал Ерга. — У меня в принципате?

— У вас. И на всякий случай усильте охрану здания. Лучше всего добавить к членам Колдовской Дружины магический кристалл. Хотя гарантий, разумеется, все равно нет. — Тут Свету пришло на ум, что от подобных речей принципалу ничего не остается, окромя как вовсе потерять голову, и он быстро добавил: — Впрочем, полагаю, главной мишенью являетесь не вы. Иначе бы лазутчик добрался до вас еще третьего дня.

— А кто, по-вашему, является главной мишенью?

— Думаю, мишенью… Нет, об этом с глазу на глаз.

Ерга кивнул:

— Когда вы будете у меня?

Он явно ждал, что чародей Сморода воскликнет: «Немедленно!». Однако ситуация требовала предварительного осмысления, поэтому Свет сказал:

— Позавтракаю и приеду.

Ерга с трудом, но все-таки скрыл свое разочарование. Волшебное зеркало лишилось глубины, посерело.

Свет вышел из зеркальной и спросил князя Сувора:

— Не трудно ли будет подать завтрак мне в комнату?

— Да, конечно. Я распоряжусь.

— А потом мы с вами отправимся к принципалу.

Завтрак горничная Радомира принесла через четверть часа. Омлет с ветчиной, кофе со сливками, бутерброды с костромским сыром. Стакан апельсинового сока — на кухне уже неплохо разбирались во вкусах столичного гостя.

Поедая омлет, Свет размышлял.

Теперь версию о том, что Клюя Колотку убил волшебник, можно было считать доказанной окончательно. Иначе происшедшее оказалось бы слишком невероятным совпадением. Два нападения в одном городе на двух разных колдунов не могут быть произведены разными людьми. Так что, думается, Порей Ерга был прав с самого начала. Ну а если Ерга прав не только с самого начала, но и до самого конца, то Колотку действительно убил варяжский альфар. Причем не простой альфар, а именно обладающий Талантом невероятной квалификации. Во всяком случае, явно превосходящим Талант чародея Смороды. Чародей Сморода, как известно, брать под полный контроль тело и сознание другого волшебника не способен. Вестимо, от случившегося изрядно попахивает Ночным колдовством, но в нынешней ситуации это уже не имеет значения. Потому что такое преступление как убийство само по себе может быть совершено лишь Ночным колдуном. Дневные колдуны убийствами не промышляют. Разве только на войне, по приказу. Да и там — лишь в открытых схватках между собой, а не из-за угла… Таковы нравственные критерии членов словенской Колдовской Дружины.

Но не это главное. Главное случилось ныне. И становится понятно, что мишенью неизвестного мага является вовсе не Порей Ерга и не ключградские волшебники, а он, Светозар Сморода. Вернее не мишенью — в истинном значении этого слова… Ибо сегодняшнее нападение совершалось отнюдь не с целью сакраментального убийства. Это были всего-навсего недвусмысленный сигнал и откровенное предупреждение врагу. Предупреждение о том, что Талантом чародей Сморода много слабее своего супротивника. А сигнал таков — бояться оному чародею Смороде за свою жизнь покамест не следует. Если бы его хотели убить, уже бы убили — защититься от подобного врага ему попросту нечем. И убьют, вестимо, буде Сморода окажется несговорчивым. В чем же именно он должен оказаться сговорчивым, прояснит будущее. Повидимому, не очень далекое…