Нет, перед Светом стояла стопроцентная девица — корень от прикосновения не спрячешь никакими заклинаниями. Да и прижималась она к чародею — по-девичьи — с явным удовольствием.

А вот это было уже лишнее. Мало ему в жизни других забот!.. Но отталкивать княжну ужасно не хотелось.

Именно по этой причине он ее и оттолкнул.

— Что вы, чародей?

Радость в глазах девицы исчезла, удивление осталось. Однако это было уже совсем другое удивление.

И когда Свет, вернув себе невидимость, сбегал из ее комнаты, он сбегал и от оного удивления.

Вернувшись в гостевую, он снова задумался.

Ладушки-оладушки, княжна оказалась настоящей. Может, она все-таки ведьма? Да нет, непохоже… Что ж, по-видимому, серебристые ниточки в трапезной создало его буйное воображение.

Ужель бы варяги использовали в качестве своего лазутчика ведьму — слишком уж просто лишить ее Семаргловой Силы. Хотя бы применив испытанное в веках средство, называемое изнасилованием…

А с другой стороны, знавала Колдовская Дружина ведьм, коим перунов корень не приносил ни малейшего вреда. И даже паче того — полноценное удовольствие… Да, знавала Дружина подобных ведьм. Мать Ясну, к примеру.

Словом, понятно одно — если на чародея Смороду был расставлен капкан и если оный чародей в оный капкан угодил, то никакого прояснения в результате не случилось. А значит, самое времечко сконструировать собственную западню. Уже не на дочь Белояра Нарышки.

Конструированием этой западни он и занялся.

В дверь постучали очень тихо.

Пришлось поднять голову, прислушаться. Почему стучат, а не звонят в колокольчик?.. Стук повторился. Пришлось встать с кровати, зажечь ночник — странно, вроде бы он его не гасил — и подойти к двери.

— Кто там?

— Откройте, сударь волшебник, — донесся умоляющий шепот. — Это я… Пожалуйста, откройте!

Нельзя назвать шепот знакомым, если ты ввек его не слышал. Однако Свет сразу понял, кто находится за дверью. Включил Зрение. Вгляделся.

Она стояла в коридоре одна-одинешенька. Аки луна на небе без звезд. В ее ауре не было ни толики угрозы. Или ненависти. Лишь знакомые розоватые всполохи — цвет Додолы.

— Зачем? — шепотом же спросил Свет. И подивился глупости своего вопроса.

— Откройте, чародей! — снова взмолилась она. — Я прошу вас. Мне нужно кое-что вам сказать.

Лучше всего было бы посоветовать незваной гостье отправляться прочь, в собственную постель. Еще вчера чародей Сморода именно так бы и поступил. Но не теперь.

К тому же, она вообще не должна была стоять возле гостевой — отвращающее заклятье цепным псом охраняло дверь. И потому стоило разобраться, каким образом девице удалось справиться с оной животиной.

Была, правда, и другая причина излишней покладистости, но ее Свет отмел сразу. Чушь какая!..

Он выключил Зрение. И отодвинул щеколду замка.

Княжна Снежана несмело, бочком перешагнула порог, замерла, прижав к груди покрытые гусиной кожей руки — ночная рубашка у нее оказалась без рукавов.

— Это я, чародей — сказала она и переступила босыми ногами.

— Да, я заметил, — сказал Свет.

Она снова переступила с ноги на ногу. Даже в свете ночника было видно, как горят ее ланиты.

— А больше вы ничего не заметили? — спросила она.

— Заметил, — сказал Свет. — Заметил, что вы раздеты. И что находитесь там, где ни в коем случае не должны находиться опосля нашего последнего разговора. Вот если бы вы были Забавой…

— Я вам не забава! — Княжна сверкнула очами. — Я девица серьезная!

— Это я тоже заметил, — сказал Свет. — И потому не верю, что ваша недавняя пылкая ненависть столь скоро превратилась в безрассудную любовь.

Она вся как-то сразу угасла, сжалась, уронила руки. И стало видно, что рубашка у нее на груди почти прозрачна. И что за этой полупрозрачностью скрывается нечто очень и очень усладительное. Как только что истопленная печь морозным сеченским вечером…

И Свет понял, что ему жутко хочется попробовать эту усладу. Что их с Забавой ночи стали для него чем-то совершенно необходимым, без чего жизнь уже не полна своего смысла. И что не заменишь ни активными фехтовальными упражнениями, ни сочинительством небылей…

— Да какая там ненависть! — сказала она голосом Забавы и рассмеялась. Смехом Забавы. — Я же вас люблю, чародей! Без вас — хоть в петлю…

И тут в дверь снова постучали — осторожно, несмело, тайно.

Княжна ни капельки не испугалась. Шагнула к нему, колыхнула персями, взялась руками за подол ночной рубашки.

С прошлого лета это сугубо женское движение стало Свету хорошо знакомым. И чтобы воспрепятствовать оному движению, Свет схватил ее за талию.

С таким же успехом он мог попытаться остановить смерч. Рубашки на талии уже и в помине не было, пальцы коснулись обжигающе-холодной упругой плоти. А коричневые пуговки на персях уже нацелились в него пистолетными дулами. Вот-вот раздадутся выстрелы из обоих стволов…