Шрифт:
– Что это значит?
– Не знаю.
– Зато он знает!
– Мэри вскочила и, подобрав юбки, побежала по песку к Арчи, сидевшему поодаль с опущенной головой.
– Почему он молчит? Что там было?
– она глядела на юношу с какой-то странной, требовательной яростью.
– Что это было?
– Неважно, - сказал юноша тихо. Сейчас, под беспощадным солнечным светом, он выглядел выгоревшим, почти бесцветным.
– Ведь я все-таки вернулся.
Он поглядел на Элейну, и отец Игнасио увидел, как под его взглядом она краснеет: румянец залил даже виски.
– Это из-за тебя я вернулся, Элейна. Я думал о тебе. Не он.
– Замолчи, - нервно сказала она.
– Мы подождем… мы ведь подождем?
– она с надеждой смотрела на Томпсона, на отца Игнасио…
– Конечно, подождем, мэм, - вежливо ответил Томпсон, - сколько сможем.
Молоты грохотали у него в голове, и отец Игнасио поднялся с сухого тростника, служившего ему ложем. Песчаные блохи лениво разбрелись в разные стороны. «Это лихорадка, - подумал он, - если бы она отпустила… на час… на полчаса… если бы голова стала ясной, я бы сказал им… Убедил бы их уйти: здесь больше нечего ждать, не на что надеяться».
Но женское упорство - вещь почти неодолимая, тем более Мэри неожиданно поддержала Элейну. «Он, конечно, вернется, - сказала она, - будет просто нехорошо взять вот так и уйти, когда, быть может, он взывает о помощи, ранен или просто заблудился во тьме пещер». Но время шло, леди Элейна напрасно сидела на берегу, кусая губы, а он, отец Игнасио, трясся от жары и холода, и молоты у него в голове все грохотали.
В голове? Он неверными шагами направился к костру, где Томпсон деловито паковал заплечный мешок. Охотник затянул ремни и уставился на священника снизу вверх.
– А, вы тоже их слышите? Похоже на барабаны, - сказал он наконец.
– Странно только, они идут вроде как из-под воды.
– Как вы думаете, - отец Игнасио покрутил затекшей шеей, - кто это?
– Ну… кто-то же проложил тропу сюда, верно? О местных племенах ходят дурные слухи. И я бы…
– Что?
– Не думаете же вы, что Аттертон еще жив? Пора кончать это представление. Впрочем, если они будут медлить, уйду один. Я отработал свое.
Бу-бум… бу-бум…
Невидимые барабаны во тьме выбивали причудливый ритм, от которого можно было сойти с ума…
– Послушайте, сударыня, - выговорил он, морщась от боли и пытаясь в клочковатой тьме разглядеть лицо Элейны.
– Эти сокровища… их хватит, чтобы организовать спасательную экспедицию… вернуться сюда с солдатами… Но сейчас надо уходить.
Интересно, земля трясется или это только ему кажется из-за лихорадки?
Эта черная Африка с ее мертвечиной, с мерзкими болезнями, с ее уродливыми тварями и злобными духами - эта Африка проклята Господом.
Томпсон шел впереди, насторожив карабин, остальные, поддерживая друг друга, спешили за ним. Сначала по песку, по вывороченным корням прибрежного кустарника, потом - оскальзываясь в подсохшей грязи. Лилии исчезли, болото стянуло бурой коркой, сквозь которую кое-где торчали редкие пучки тростника и осоки. Ярко-синие стрекозы метались над ней, точно стайка обезумевших серафимов. Сухая слизь на тропе блестела, словно мутное стекло.
– Бум-м, - глухо звучало позади.
По корке подсохшей грязи побежали темные трещины. Мэри взвизгнула:
– Это там, внизу. Они просыпаются.
– Кто?
– Они. Те, кто спит там… спал… Мы разбудили их.
– Черт!
– Томпсон водил стволом карабина из стороны в сторону.
– Да, оттуда кто-то лезет. Водяной дьявол! Точно! Мы не подарили ему ничего по дороге сюда, вот он и разозлился.
– Это языческая чушь, - прошипел отец Игнасио, едва ворочая пересохшим языком.
– Нет!
– настаивал Томпсон.
– Говорю вам, я слышал такие истории. Бросьте же ему что-нибудь, пока он не потопил всех нас…
– Ни за что!
Плоская поверхность начала вспучиваться, в трещины заливалась мутная зеленая вода.
– Отец Игнасио!
Мэри в ужасе вцепилась в священника, и он не мог оттолкнуть ее, чтобы защититься крестным знамением.
– Бросьте, мэм, эти ваши цацки!
– кричал Томпсон.
– Отдайте ему…
Вода вновь всосалась в болото с чавкающим звуком.
– Нет!
– Элейна Аттертон судорожно прижимала к себе сумку.
– Не это! Ричард ради них… нет!
– Хоть что-нибудь!
Что-то пронеслось в воздухе, сверкая, точно золотая муха, и пулей ушло в липкую грязь, прежде чем отец Игнасио успел сказать хотя бы слово. Опять этот чавкающий звук, поверхность болота вздрогнула и застыла. Разлетевшиеся в испуге стрекозы вновь зависли над остриями осоки.
Леди Аттертон повернула к нему бледное лицо.
– Теперь вы проклянете меня, отец Игнасио?
– спросила она с нервным смехом.
– Нет, - сказал он угрюмо, - что сделано, то сделано.
– Да, пожалуй, - она вздохнула, - помогите мне, Арчи. Юноша протянул ей руку, помогая перебраться через рытвину…