– А разве у нее нет никого ближе вас?
– невольно вырвалось у Мариши.

– Куда же ближе?
– тут же отозвалась Анькина свекровь.
– Сиротка ведь она. Только мой сын да я. Вот и вся ее родня.

Маришу почему-то покоробила эта фраза, к тому же прозвучавшая так складно. Несмотря на красные глаза и приготовления к поминкам, Анькина свекровь доверия ей не внушила. Звали ее Домидора Ивановна. И странное имя дал ей родной отец, твердо решивший, что хоть в чем-то его дочь будет отличаться от своих сверстниц. И так как он не мог ждать, чтобы девочка подросла и проявила хоть какие-то таланты, то и нарек младенца столь странным для русского уха именем, выкопав и немного переиначив его из какой-то книги по истории средневековой Испании.

– Проходите в гостиную!
– пригласила подруг Домидора Ивановна.

И она указала подругам на два неудобных, слишком уж низких кресла. Попа в них проваливалась, а колени, наоборот, задирались слишком высоко. Для менее подвижных людей, чем были подруги, такие кресла являлись настоящими ловушками. Сев в них один раз, выбраться назад было уже невозможно.

– Так и о чем вы хотели со мной поговорить?
– поинтересовалась Домидора Ивановна, загнав своих гостий в эти самые кресла.
– Я по телефону что-то не очень поняла.

– Мы хотели у вас спросить, а какие отношения были у Ани с ее мужем?
– пытаясь принять в ужасном кресле более или менее достойное положение, произнесла Мариша.

Согласитесь, трудно беседовать и сохранять при этом достоинство, когда ваши ноги то и дело задираются выше головы.

– А в чем дело?
– наблюдая, как показалось подругам, со злорадством за Маришиными мучениями, поинтересовалась Домидора Ивановна.
– Почему вас всех интересует мой сын?

– Всех?
– насторожилась Юля.
– А кого еще? Милицию?

– Да, - не слишком охотно, но все же кивнула Анькина свекровь.
– Приходят, всякие вопросы идиотские задают. Что ела да куда ходила! А я откуда знаю! Меня дома вообще не было!

– А где вы были?

– Я экскурсовод!
– с достоинством пояснила девушкам Домидора Ивановна.
– И я работаю. В этот раз я уезжала с трехдневной экскурсией в Новгород. Только вчера вечером вернулась. И сразу такие новости! Ужасно!

И, поднеся к лицу чистый платочек, она промокнула глаза. Подруги переглянулись. Одной только фразой Домидора Ивановна лихо расправилась со всеми подозрениями в свой адрес. Была в Новгороде с экскурсией. Небось не меньше, чем три десятка человек могут подтвердить ее алиби. Крутилась целыми днями среди людей. И не было у бедной женщины ни малейшей возможности приехать в Питер и отравить невестку.

Но это не снимало подозрений с ее сына - Семена. И Мариша, которой наконец удалось примоститься на краешке кресла таким образом, чтобы ее глаза находились на одном уровне с глазами Домидоры Ивановны, продолжила беседу.

– Мы про Семена спрашивали, потому что тревожимся за него, - лицемернейшим тоном произнесла она.
– Как он смерть жены перенес? Страдает?

– А вы как думаете?
– возмущенно фыркнула Домидора Ивановна.
– И хотя в последнее время они часто ссорились и он даже на время перебрался жить в другое место, но ведь все равно они были мужем и женой. И их очень многое связывало. В том числе и сильное обоюдное чувство.

Подруги только мысленно хмыкнули. Вот ведь завернула! Перебрался жить в другое место. К любовнице он ушел! Обоюдное чувство! Небось ненавидели бывшие муж с женой друг друга до усрачки. И чего только Анька осталась жить в этой квартире, где ей все напоминало о подлеце муже?

– Я уверена, что, если бы Анечку не убили, они бы с Семеном обязательно снова нашли общий язык!
– продолжала разливаться соловьем Домидора.
– Я потому и предложила Анечке остаться жить со мной, верила: Сеня вернется к ней.

– А Аня хотела уйти?
– наконец подала голос Юля.

– Да куда же ей было идти?
– простодушно отозвалась свекровь.
– Свою комнатку она давно продала. И к нам прописалась.

– Продала?
– вырвалось у подруг.

– У Сени были неприятности в бизнесе, - потупив красные глазки, призналась Домидора Ивановна.
– Вот Анечке и пришлось... Хотя я была против... Но такая уж сложилась ситуация, надо было что-то продать.

Ну конечно! Муж наделал долгов. А продать пришлось почему-то комнату жены. Собственно говоря, единственное имущество, которое у той имелось. Потому и прописали невестку в свою квартиру, куда же еще? Наверное, тогда мамаша не думала, что ее сынок задумает уйти от жены. Но он задумал. И Анечка осталась у Домидоры Ивановны в квартире. В качестве кого осталась?

Вряд ли Домидора в самом деле испытывала к фактически бывшей невестке теплые чувства. Наверное, присутствие в доме молодой и ставшей чужой женщины здорово действовало ей на нервы. А еще больше на нервы капал тот факт, что никуда от этой Анечки, как ни крутись, не денешься. Квартирка у Семена и его мамаши была хоть и двухкомнатная, но для размена явно неподходящая.

Выдели Домидора Ивановна своей теперь уже почти бывшей невестке отдельную комнату, самой пришлось бы перебираться тоже в коммуналку. На однокомнатную и комнату их с Семеном квартира при разъезде никак не тянула. Разве что доплатить.