И, набрав в грудь побольше воздуха, она сказала:

– В общем, я знаю еще кое-что об Анне Евгеньевне. Но только... Понимаете, это я узнала не от нее самой. И поэтому хочу, чтобы вы не разглашали никому, что эти сведения получили от меня.

– Конечно!
– оживились подруги.
– О чем речь! Мы будем молчать как рыбы.

– Хорошо, - сказала Верочка.
– Я вам верю. Слушайте, вы должны меня понять. Эта история меня очень заинтересовала. Таинственность, которую соблюдала Анна Евгеньевна, меры предосторожности, с которыми она передавала деньги, разного рода недомолвки. В общем, все это в совокупности так разогрело мое любопытство, что я решила проследить за Анной Евгеньевной.

И, подняв глаза на подруг, она спросила:

– Вы меня осуждаете?

– Вовсе нет! – закричали подруги.
– Мы бы и сами так поступили.

– Конечно, это был большой риск с моей стороны, но я все равно решила, что хватит ей водить меня за нос, - обрадовалась Верочка.
– Могла бы Анна Евгеньевна наконец понять, что я человек надежный, и если меня попросить, то я болтать не стану. К тому же я все равно понимала, что скоро оставлю работу в нотариальной конторе и уеду в деревню. Одним словом, все так сложилось одно к одному. Короче, я предприняла собственное маленькое расследование.

– Итак, вы за ней проследили? И что узнали?
– нетерпеливо перебила Юля все еще мучающуюся сомнениями Верочку.

– Что-то интересное об их семье?
– спросила Мариша.

– Да, - кивнула нотариус.
– Анна Евгеньевна мне не соврала. Ее невестка в самом деле была очень больной. Это охотно подтвердили соседки в их дворе. Когда я дошла следом за Анной Евгеньевной до ее дома, то не решилась подняться следом за ней на этаж. Вместо этого я присела на лавочку к бабулькам и уже через несколько минут узнала о семье Анны Евгеньевны очень много интересного.

В целом Анна Евгеньевна правдиво обрисовала ситуацию в семье. Невестка была особой крайне неуравновешенной. И вывести ее из себя ничего не стоило. Чего тут было больше - избалованности или болезни, сказать трудно. Но Рената - так звали невестку Анны Евгеньевны - могла ногами пинать крохотную собачонку, посмевшую ее облаять.

Когда сосед не пропустил ее первой в дверь подъезда, потому что тащил в руках кучу пакетов и не заметил соседки, Рената тут же подлетела к его машине и прямо на глазах опешившего мужчины принялась колошматить по ней огромным обломком кирпича, который затем попыталась опустить на голову самого хозяина машины.

Конечно, это все были небольшие штришки к портрету. Но тем не менее о Ренате шла дурная слава. Женщины поспешно уходили, когда Рената со своей дочерью выходила на улицу. Когда ее дитя играло в песочнице, Рената могла запросто покалечить чужого ребенка, если ей казалось, что кто-то обидел ее крошку.

– Почему же все терпели ее дикие выходки?
– поразилась Мариша.
– В те времена ведь существовали еще хорошие участковые милиционеры. Они могли привлечь женщину к ответственности за хулиганство.

Ну, - пожала плечами Верочка, - ничего особо уж криминального Рената не совершала. А штрафы за исцарапанную машину или лечение собаки ее муж в качестве возмещения морального ущерба выплачивал, не торгуясь. И лишь просил, чтобы дело не доводили до милиции и суда. Соседи брали деньги. И, в душе жалея мужика, соглашались молчать.

– А еще что вам удалось узнать?
– жадно спросила у женщины Мариша.

– Как я и подозревала, фамилия Анны Евгеньевны оказалась вовсе не Пономарева, а Макеева. Но имя она мне назвала верно - Анна Евгеньевна.

– Значит, бабушку нашей Аньки звали Макеева Анна Евгеньевна?
– повторила Мариша.

Верочка кивнула.

– Я узнала ее фамилию от соседей. Думаю, им не было нужды врать мне.

Это уже было кое-что! По крайней мере хоть какая-то зацепка.

– А ее сын?
– спросила Юлька.
– Он тоже был Макеев?

– Да, - кивнула Верочка.
– Думаю, что да. О нем мне точно известно только имя - Михаил, Рената и их маленькая прелестная Гризетта.

– Как?
– переспросила Мариша.

– Кто?
– не поняла Юлька.

– Так звали их дочь, - объяснила Верочка.
– Ту самую, из-за которой маленькую Анечку лишили родного дома и внимания отца и бабушки.

– Ну и имечко, - вздохнула Мариша.
– Чего только люди не придумают, чтобы выпендриться.

– Охотно верю, что с головой у этой Ренаты было не слава богу, - согласилась Юлька.
– Надо же так обозвать дочку!

И по словам соседей, душевное состояние Ренаты с каждым годом все ухудшалось, - добавила Верочка.
– А потом они ее даже почти не видели - то ли родные держали ее дома под присмотром, то ли на некоторое время отправили в специальное учреждение. Этого они сказать не могли. А спрашивать у Макеевых такие вещи, сами понимаете, тоже ни у кого язык не поворачивался.