О, да.

Фицгор говорит им по секрету, что выведет меня на улицу. Не совсем так, детки. Пятьдесят на одного, но они не знают, что такое Тень. Исчезаем.

– Вууууууууууууууууууууууу…

Фицгор подскакивает.

– Хватит, Папс, пошли, довольно.

– Вуууууууууу-ХУУУУУУУУУУУУ!

– ПАПС!

– СГАЗАМ-М! – И вот он на столе, грохочет громом, скачок в центр столовой, палец тычет в Гарольда Вонга. – Берегись мартышки-демона, Вонг.

– И всем изумленным рожам, застывшим гримасам, прерванным разговорам. – Запирайте двери, братва. Забивайте окна в спальнях. Он может и талисман вашего дома – сейчас, но пройдет десять лет – фью – вернется в Пекин, уже комиссаром. Ш-шух… – Гноссос уже за дверью, хлопает крыльями, словно птица на взлете. За спиной шаги.

Бежать. Куда? «Катти-Сарк». По лестнице со свистом, через три ступеньки. Голоса следом. Какая комната? Сюда. В шкаф, хо-хо.

Он нашел под стопкой рубашек бутылку, вылил треть содержимого в рот и сунул бутылку за ремень горлом вниз, забыв воткнуть пробку, так что остатки холодного виски полились по ноге в носок и ботинок. Перевод добра. Изверг. Должно быть еще. Под рубашками? Нет. Жлобская харя. Заберем тогда шмотки, коробку с запонками. Туалетная вода «Старая Пряность», собьет запах виски. Это что? Святый Боже, клизма! Берем, мало ли что. Голоса ближе, меня ищут. Шаги в соседней комнате. Жди, пока не увидишь белки их глаз. Уже у шкафа.

Бах! Дверь нараспашку, три незнакомых лица и Пил. Напугать.

– ХАААААА!

Они в шоке отпрянули, стукнувшись друг о друга. Гноссос проскочил мимо, точно лассо, размахивая над головой клизмой. Опять по лестнице, через тюдоровскую гостиную, мимо группок, что собрались у серебряного самовара и лопочут сейчас высоким контральто, как кастрированные бурундуки.

– Пааааберегись, стерильцы! – На улицу через парадную дверь. Хо-хо. Куда? Убежище. Портативное чрево. Отличный обзор. Вверх, вверх и прооооочь.

Супермен летит над Метрополисом, плащ вьется на вольном ветру. Пока никто не достал из свинцовой коробки криптонит – в безопасности. Уиииии, по гаревой дорожке за юрфаком, народ отпрыгивает в стороны, уступая дорогу. И правильно. Стальной Человек непобедим, рентгеновский взгляд видит каждое ваше движение. Теперь на Авеню Академа, мигающие огни, неоновый газ в ломких трубках вычерчивает наши кишки тончайшими ионовыми цепочками. В левом ботинке хлюпает пойло. Ебаный бог, полиция. В подъезд.

Он прятался в фотоателье, за дверью черного хода, пока красная мигалка благополучно не исчезла. На улицах народу не так уж много. Из-за поворота с Дриад-роуд показалась полузнакомая фигура и медленно прошла мимо, заглядывая в витрины закрытых магазинов. Волосы собраны медной заколкой, зеленые гольфы, мокасины, что-то мурлычет еле слышно, вся в себе. Ушла к кампусу, руки сложены на груди. Кто?

Но берегись мартышки-демона, когда ищешь перемен.

Повернув голову, он бросил резкий взгляд за плечо, собираясь застать врасплох притаившегося в темноте наемного убийцу, но вместо этого обнаружил фотографию Хеффалампа – тот подмигивал ему в отраженном красном свете Студенческой Прачечной: поза Хамфри Богарта, к губе прилипла сигарета, один глаз полузакрыт от дыма, в яркой вспышке умного фотографа играет марево. Бобровьи зубы. Мырг, мырг, мырг.

Теперь по улице, вниз с холма, легавых уже нет, бегом от любых преследователей, посмотри налево-направо, где же он, черт побери? Вот, белые швейцарские наличники, 109. Вверх по ступенькам к двери. Поправить галстук. Звонок. Шаги.

– Да, пожалуйста.

Господи. Желтые глаза глядят на меня с бенаресского лица. Скажи что-нибудь.

– Что такое?

– Простите, пожалуйста, но? – Длинные волосы, в костлявой руке вишневая шипучка. Одет в марлевый балахон. Пьян.

– Видимо, ошибся дверью. На самом деле, ищу Памелу.

– Вы мистер Паппадополум, конечно, да?

Конечно. Примерно. А также Дракула. Но откуда ты узнал? Прячь горло.

– Вы мистер Матту?

– Раджаматту, разумеется. – Четкий, разжиженный, певучий акцент. – Когда перевезете свои принадлежности, вы обязательно должны прийти к нам с женой определенно познакомиться.

– Обязательно. Может быть… – Дверь захлопнется у меня перед носом?

– Тогда всего доброго. Мисс Памела безусловно несомненно дома. – Ушел. Господи.

Гноссос на цыпочках обошел крыльцо и заглянул за бамбуковую штору. Сидит в одиночестве на индейском ковре у камина и доедает полуфабрикатный ужин. Черпает ложкой оттаявшую и разогретую пищу из одноразовой жестяной тарелки. Тертая кукуруза, говядина с соусом, мятая картошка. Глаза, как у водяного спаниеля. Постучать по стеклу. Поднимает взгляд. Меня не видит, здесь слишком темно. Прижать нос к стеклу. Не бойся, птичка, это всего лишь Резиновая Маска.

Он вернулся к двери и стал ждать.

– О, мистер Эвергуд, здравствуйте. С чем на этот раз?

– Всего лишь небольшой подарок. – Протягивая ей туалетную воду «Старая Пряность», одновременно пряча коробку с запонками и клизму. Несуществующие брови теперь подрисованы.

– Что ж. Спасибо. Надумал зайти?

– Просто шел мимо и решил посмотреть, как ты здесь пакуешься. – Уууф.

– От тебя запах, как из винокурни. – Пропуская его в дверь. Медленно обернуться, улыбнуться; ради Христа, дышать в сторону. – С вечеринки? – Ее вопрос.