— Правильно подозреваешь, — вздохнула она.

— Валяй свои вопросы, разберемся.

Алька не торопилась. Она сначала намылила свои руки-ноги, а потом, не глядя на Машу, поинтересовалась:

— Маш, а ты замуж будешь выходить?

Маша уселась на скамейку между тазами и внимательно посмотрела на девочку. Та сидела вся в мыльной пене, невинно хлопая светлыми ресницами.

— Не совсем поняла вопрос, — невозмутимо отозвалась Маша и принялась намыливать мочалку.

— Ну вот ты же собиралась замуж за Бориса…

— Ты же знаешь, что мы расстались.

— Ты его разлюбила?

— Ну… в общем, да.

— А за Владика ты не собиралась?

— Здрасьте! — Маша принялась тереть Алькину спину. — Я тебе уже говорила, что с Владом мы были просто друзья. И вообще не пойму, с чего это у тебя интерес такой?

— Я просто спросила. Вдруг ты совсем больше замуж не захочешь, ведь так бывает, да?

— Да. Ну, я не знаю. Я так вплотную не думала об этом. Нет, чтобы принципиально не хотеть замуж… Этого нет. Я думаю, у меня еще есть шансы. А ты как думаешь?

Маша вылила на Альку полведра воды. Алька повеселела. Видимо, задумчивость сползла с нее с мыльной пеной.

— Думаю, что есть, — согласилась Алька.

« — Ну и на том спасибо, — рассмеялась Маша и стала намыливать ребенку голову.

Странный народ эти дети. Никогда не угадаешь, что за проблемы они решают. Вот тебе и детская безмятежность. Алька скорее всего переживает за Машу — как она останется одна, когда они с отцом уедут. Мол, теперь ты можешь спокойно выйти замуж, ребенка-то на руках нет.

Маша улыбнулась своим мыслям. Но Альку, похоже, все еще что-то беспокоило.

— Маш, ты меня правда любишь?

Вопрос таил в себе провокацию. Причем глаза-то закрыты, пена от шампуня течет по носу. Не поймешь, к чему клонит, чертенок. Маша слепила из Алькиных кудрей острые короткие рожки.

— Ты прекрасно знаешь, что люблю! — с улыбкой сказала она и стала смывать шампунь теплой водой.

Жара в бане становилась плохо переносимой. А ведь надо еще мыть свои длинные волосы…

Собственно, теперь она вполне может обрезать косу. Ведь Борису все равно.

— А ты бы могла исполнить одно мое желание? Одно-разъединое, — пропела Алька, выползая из таза.

— Угу, — рассеянно отозвалась Маша, додумывая свою невеселую мысль о косе. Можно хоть наголо подстричься. Какое кому дело?

Она облила Альку прохладной водой.

— Дуй в предбанник и накинь полотенце. Алька повиновалась.

Маша выливала из таза мыльную пену, когда услышала:

— Приходи скорей, я пошла. Я наверху тебе свое желание скажу.

— Ну-ну.

От жары и усталости Маше не хотелось разговаривать.

Когда она расправилась с волосами и вымылась сама, сил, кажется, совсем не осталось.

Доползти до кровати и спать.

Она была уверена, что ее подопечная давно видит десятый сон, но ошиблась. Алька сидела на подоконнике и в бинокль смотрела на звезды.

— Хочешь посмотреть? — шепотом предложила она. В ее глазах отразилось впечатление от созерцания: она была потрясена. Маша не посмела отказаться.

Зрелище действительно было впечатляющим. Звезды, крупные, как яблоки, мерцали, казалось, у самого носа. Протяни руку — сорвешь любую.

Бинокль был явно не игрушка, настоящий, ночного видения. И стоил, наверное, не меньше велосипеда.

— Да, подруга… Если твое желание… что-нибудь типа бинокля — беру свои слова назад. Чур, я желания не исполняю. Я не фея.

Не снимая с головы полотенца, Маша с удовольствием растянулась на кровати и закрыла глаза. Нужно еще расчесать волосы, а то завтра на голове будет воронье гнездо…

— А вот и нет! — Она услышала, как Алька спрыгнула с подоконника и прошлепала к кровати. — Мое желание… его покупать не надо.

— Ну, тогда валяй, — зевнула Маша.

— Я хочу, чтобы ты поженилась с моим папой!

— Приехали… — Маша открыла глаза и повернулась. — Больше ничего придумать не успела?

— А что такого я сказала? Ты же сама говорила, что замуж выйти не против. Говорила?

— Да, но я не имела в виду…

— Но разве мой папа хуже Бориса? Он красивый, высокий, сильный… Щедрый!

От волнения девочка принялась кулаками мять подушку.

— Ну, я не знаю! — откровенно растерялась Маша. — На твоего папу я с таких позиций не смотрела.