Забастовка не закончилась поражением и была ненапрасной. Через две недели после того, как восстание было подавлено, прошла встреча плантаторов, на которой те договорились повысить тарифную сетку зарплаты на пятнадцать процентов, почти на столько, на сколько и требовали рабочие.

Как это ни парадоксально, но лишь два человека понимали Фрэнсиса и могли поддержать его в горе. Это были Лионель и Марджори.

Даже отец Бейкер не понимал его, ограничиваясь лишь банальными фразами, пытаясь выразить свое сочувствие к нему.

– Знаю, Фрэнсис, что лучше не говорить с тобой на подобные темы, но ненависть подтачивает и губит душу. Ради собственного блага ты должен перебороть, победить ее. Тем более мы сами не знаем, кто виноват на самом деле.

Тем самым косвенно оправдывая Курсона! И Фрэнсис уверенно отпарировал:

– Мне доподлинно известно, кто это сделал, отец!

У Николаса Мибейна было алиби, он был непричастен к трагедии. Он принес свои соболезнования. Почти сразу же по прибытии на Сен-Фелис он заглянул в Элевтеру. С собой он привез красивую серебряную чашу с выгравированным именем Мейган. Чаша была из коллекции Да Куньи.

– Не могу выразить словами, как я казню себя, что я не был на острове, когда произошли эти беспорядки, – его экспрессивное лицо на сей раз было довольно важным и даже напыщенным. – Может быть, мне не следовало бы говорить так, но думается мне, что я смог бы предотвратить эту трагедию, если бы был здесь.

– Стало быть, вы согласны со мной? Вы тоже придерживаетесь моей точки зрения относительно виновных?

Мибейн ответил довольно уклончиво:

– Мне трудно… Я нахожусь как бы между двух огней, как говаривал мой отец. Может быть, мне удалось бы уладить все со сбором урожая, с вашими бананами, – он улыбнулся. – А может быть, и нет. Все ведь зависит от твоего умения обращаться с людьми. Я не прав? В этом и заключается профессионализм в политике: четко определить, когда нужно требовать, а когда целесообразней пойти на попятную. Не так-то все это просто, и, ох, как бывает трудно порой!

Профессионализм в политике, не о том разговор! Говорить, так без обиняков! Фрэнсис испытывал легкое нетерпение.

– Да, я знаю, – ответил он.

– Что касается меня, то я бы на месте Патрика не стал выступать рядом с вашим домом. Я искренне сочувствую вам, на вашем месте я вел бы себя точно так же, но я надеюсь, вы меня поймете – я должен учитывать все стороны этого дела. Патрик и я, мы слишком близки, нас объединяет много общего. Я уже говорил с ним и еще раз поговорю…

– Не стоит, – прервал его Фрэнсис. – Что сделано, то сделано. Я не хочу, чтобы вы из-за меня расстраивали свои планы.

– Профессионализм в политике, – повторил Мибейн, – это искусство компромисса. И способность трезво мыслить и здраво рассуждать! Боюсь, что моему другу Патрику следует еще многому научиться, в том числе и этому, – он вздохнул. – Иногда мне кажется, Фрэнсис, будто я все время иду по туго натянутому канату. У меня – собственная партия, здание, со мной работают очень умные люди. Но я постоянно должен сохранять равновесие, балансировать. А потерять дружбу с вами… этого я никак не могу допустить!

– Нет, нет, – заметил Фрэнсис. – Мое и ваше мнение о мистере Курсоне – какими бы разными они не были – никоим образом не должны отразиться на наших взаимоотношениях.

– Вы меня успокоили. Рад слышать это, – Мибейн встал. – Может быть, в один прекрасный день все образуется. Кто знает? – он быстро добавил: но самое главное, что мы с вами – союзники. Мы оба обеспокоены будущим острова. Вы – как производитель, а я – будем надеяться – как член правительства. И я думаю, мы хорошо понимаем друг друга.

Фрэнсис кивнул головой в знак согласия.

– Можете рассчитывать на мою поддержку в будущем.

Да, именно это он имел в виду. Независимо ни от чего, он все же был политиком! Мибейн – умный, порядочный, практичный человек. С ним можно иметь дело. С ним следует считаться.

– Если когда-либо вам понадобится моя помощь, – тихо сказал Мибейн, – вы знаете, где меня найти. – Он пожал Фрэнсису руку; его массивное золотое кольцо легонько задело пальцы Фрэнсиса. – Я слышал, ваша мать выздоравливает. Искренне рад.

– Да, слава Богу. Завтра я провожаю ее. Она улетает домой.

– Мужественная женщина! Передайте ей мои наилучшие пожелания! Передайте от меня привет вашей супруге и обязательно – маленькой леди! – сказал он на прощание.

– Это был Николас Мибейн. Посмотри-ка, что он подарил Мейган, – Фрэнсис поставил чашу на кровать; Марджори сидела, обложенная белыми кружевными подушками.

– О, великолепно! Фрэнсис, это же датское серебро ручной работы! – Марджори внимательно осматривала чашу, осторожно ощупывая ее, поглаживая пальцами рисунок. Она перевернула ее вверх дном. – Да, конечно, посмотри на клеймо. Датское серебро.