Во всю мою жизнь я не была столь печальна какъ въ сіе время. Я чистосердечно въ ономъ призналась моей тетк, и просила у ней за то извиненія. Она отвчала мн, что я весьма искусно умю то скрывать; но тому что она не инное что во мн примтила, какъ обыкновенное смущеніе молодыхъ особъ, когда он видятъ въ первой разъ своихъ обожателей, имя сіе онъ весьма заслуживаетъ по тому, что въ самомъ дл въ первый разъ согласилась я его видть подъ симъ названіемъ… Но конечно и во второй разъ соглашусь на оное.

Какъ! Сударыня, прервала я, не ужели представляютъ, что я согласисилась видть его подъ симъ названіемъ?

Такъ что, Клари.

Естьли вы въ томъ столь уврены сударыня, то не изумитесь, что беру обратно свое согласіе. Я не хочу и не могу его видть, естьли онъ хочетъ быть принятъ подъ симъ названіемъ.

Нжная разборчивость, смущеніе! Настоящая чувствительность, любезная моя племянница. Могла ли ты подумать, чтобъ свиданіе, на которое явно согласилась и опредлила день, мсто и часъ, изъяснено было простою церемоніею, безъ всякаго намренія начинаемою? Я теб объявляю любезная моя, что твой отецъ, мать, дядья, и вс вообще, почитаютъ сіе обязательство за первое дйствіе твоей покорности ихъ вол. И такъ берегись отступить отъ своего общанія, я тебя о томъ усильно прошу, и окажи въ себ новое достоинство, допустя то, чего боле миновать не можешь…

Странное чудовище!… Простите мн сударыня… Мн показатся съ такимъ человкомъ, въ той мысли, что я одобряю его намреніе; и ему предстать предъ меня въ семъ ожиданіи. Но невозможно, чтобъ онъ того надялся, какъ бы прочія о томъ ни думали. Одинъ страхъ его, меня видть, показываетъ, сколько онъ отдаленъ отъ такого чаянія, естьлибъ его надежда была столь отважна сударыня тобъ онъ не боялся, такъ какъ вы о немъ сказываете.

Онъ конечно надется, и его надежда весьма основательна: но я уже теб сказала, что уваженіе къ теб приводитъ его въ сей страхъ.

Его уваженіе! Скажите лучше его недостоинство. Было бы весьма странно, когда бы онъ не отдавалъ другимъ всей той справедливости, которую вс ему оказываютъ. Изъ того то и произходятъ его условія.

Вотъ цна, которую онъ полагаетъ за не извданное свое недостоиство.

Ты очень опрометчиво судишь, любезная моя племянница. Не опасаешься ли ты, что излишно далеко простираешь то мнніе, которое сама о себ имешь? Мы приписываемъ теб весьма много достоинствъ: впротчемъ ты бы не худо сдлала, естьлибъ въ собственныхъ своихъ глазахъ нсколько мене совершенною казалась, хотя бы ты была и превосходне, но чтобъ твои друзья въ томъ были удостоврены.

Мн весьма прискорбно сударыния, что могутъ меня подозрвать въ опрометчивости, когда я почитаю себя достойною другаго мужа, но не Г. Сольмса. Я подъ симъ разумю качества души и самую особу; ибо что касается до щастія то благодаря Бога, я презираю все то, что могутъ выводить въ его пользу изъ столь презрительнаго источника.

Она мн сказала, что одни рчи ничего производить не могутъ, и что я не безъизвстна о томъ, что вся фамилія отъ меня ожидаетъ.

Я право того не знаю, отвчала я ей, и никогда не уврю себя,чтобъ могли когда основывать столь странное ожиданіе на согласіи, которымъ я желала единственно показать, колико я разположена къ повиновенію всему тому, что исполнить мн можно.

Мн было легко судить, сказала она, какая была надежда всей фамиліи отъ дружбы оказанной мн въ прошедшее Воскресенье моимъ братомъ и моею сестрою, и посщеніемъ любящаго меня дяди, хотя я по справедливости не приняла его съ достодолжною его ласки благодарностію; но онъ по милости своей ко мн приписывалъ мое хладнокровіе печальному моему состоянію, говоря, что я намрена постепенно возвращаться къ своей должности, дабы не столь много стыдиться прошедшихъ моихъ супротивленій.

Теперь ты видишь, любезная моя пріятельница, все подлое ихъ коварство, въ тхъ ласкахъ, которыя оказаны мн были въ прошедшее Воскресенье? Ты видишь теперь по какой причин, священникъ Левинъ меня навстилъ, и для чего ему запрещено было касаться того предмта, для коего какъ я воображала, онъ пришелъ со мною говорить? Ему конечно дали выразумть, что безполезны словопрнія о такомъ предмт, которой они почитали ршенымъ. Видишь также въ какомъ намреніи мой братъ и сестра должны были показывать ко мн мнимую дружбу, коей вншный видъ, какъ они разсуждали, покрайней мр будетъ нуженъ къ ихъ намреніямъ, между тмъ, какъ я не стараясь разсмотрть, что они въ худшемъ ко мн разположеніи находятся, нежели въ самомъ дл кажутся, усмотрла въ ихъ глазахъ и въ поступкахъ гораздо мене ко мн любви, нежели ненависти.

И такъ могла ли я безъ изумленія слышать слова моей тетки? Я не знаю, сказала я ей, какъ должна я наименовать такой поступокъ, и какого конца намреваются они достигнуть столь подлыми средствами; но я знаю кому оныя должна приписать. Тотъ, кто могъ склонить дядю моего Гарлова поступить на такое дло въ неправедномъ своемъ предпріятіи, и получить одобреніе отъ всхъ прочихъ моихъ друзей, долженъ имть столько власти надъ ними, что можетъ убдить ихъ поступать со мною со всякою жестокостію.

Моя тетка воротясь сказала мн, что когда я подала имъ истинную надежду; то предложенія, слова, и нападки мои, не будутъ уважены, и что она можетъ меня уврить, что естьли я откажусь отъ онаго, то мои обстоятельства будутъ въ худшемъ состояніи, нежели когдабъ я и не начинала соглашаться на ихъ намренія. Соглашаться? Сударыня! Кто бы могъ сказать, чтобъ я соглашалась? Ето подлое и недостойное коварство, для уловленія меня вымышленное. Простите, дражайшая моя тетушка; я не думаю, чтобъ вы имли въ томъ участіе; но скажите только мн, будетъ ли матушка моя присудствовать при семъ ужасномъ свиданіи? Не сдлаетъ ли она для меня сей милости?… Хотя бы токмо оправдать…

Оправдать, моя любезная! мать твоя и дядя Гарловъ не согласятся ни за что быть при семъ свиданіи.

То какъ же, сударыня, могутъ они считать данное мною слово на сіе свиданіе за согласіе съ ихъ намреніями?

Тетка моя показалась мн изумленною отъ сего отвта, любезная Клари, сказала она мн, съ тобою говорить весьма трудно. Щастливо бы было для тебя и для всхъ когда бъ ты оказывала столько повиновенія, сколько имешь разума. Я тебя оставляю.

Я ласкаюся сударыня, что вы на меня не гнваетесь; я намрена единственно наблюдать, какимъ бы образомъ свиданіе ни кончилось; но чтобъ никто не могъ быть обманутъ въ своемъ ожиданіи.