Завтра у насъ вторникъ. Сколь скоро время проходитъ? Сколь скоро наступаетъ тотъ день, коего страшимся! Я бы желала, чтобъ глубокой сонъ овладлъ всми моими чувствами во вс сіи сутки. Но завтра все будетъ тотъ же вторникъ, со всми опасеніями и ужасомъ, безъ коихъ какъ я опасаюсь, онъ не пройдетъ. Естьли ты получишь сіе письмо до разсвта; то пожалуй помоги мн своими прозьбами и совтами.

Кларисса Гарловъ.

Во вторникъ поутру въ 6 часовъ.

День насталъ. О естли бы онъ прошолъ благополучно! я препроводила сію ночь весьма худо. Едва могла я сомкнуть глаза, занимаяся беспрестанно о приближающемъ свиданіи. Довольно долгое время, на которое вс согласились оное отсрочить даетъ имъ при собраніи торжественный видъ, которой еще боле умножаетъ мои безпокойства. Поврь, что человкъ способный размышлять не всегда бываетъ завиденъ, естьли не иметъ такой щастливой живости, какъ ты, ибо ты умешь наслаждатся настоящимъ временемъ, не заботясь съ лишкомъ о будущемъ.

Во вторникъ въ 11 часовъ.

Тетка моя Герьей удостоила меня своимъ посщеніемъ. Бетти, съ таинственнымъ своимъ видомъ, увдомила меня, что ко мн будетъ завтракать одна госпожа, которую я мало ожидала, давая чрезъ то мн догадываться, что то будетъ моя мать. Сіе извстіе столь чувствительно меня тронуло, что черезъ четверть часа, когда я услышала идущую какую то женщину, которую дйствительно я сочла своею матушкою и не могши изъяснить себ причину ея посщенія по столь долгой разлук, я оказала своей тетк вс знаки чрезвычайнаго смущенія.

Какъ! сударыня сказала она мн вошедши, ты кажешься изумленна? То правда, для такой разумной двицы удивительно, что ты выводишь столь странныя мннія изъ бездлицъ, и взявши меня за руку, спросила: о чемъ ты безпокоишься? Право, любезная моя, ты дрожишь. Знаешь ли, что ты теперь не въ силахъ никого принять или видть? ободрись, любезная Клари, цлуя мои щеки! ободрись. Сіи смха достойныя движенія, о приближающемся свиданіи покажутъ теб и прочія твои отвращенія, когда оно кончится, и ты будешь сама себ смятся что могла придти въ такой пустой страхъ.

Я отвчала ей, что все то, о чемъ весьма сильно воображаютъ, со временемъ производитъ боле дйствія, нежели простыя воображенія, хотя другіе и не такъ о томъ судятъ, что я во всю ночь ни на часъ заснуть не могла: какъ та безстыдная двка, коей меня подвергли, пришедши еще умножила мое безпокойство, давъ мн знать, что я должна ожидать посщенія моей матери, и что въ такомъ случа я не могла видть тхъ, коихъ взглядъ мн могъ бы быть непріятенъ.

Ето то были, сказала она мн, естественныя побужденія, коимъ возпротивиться не можно. Она предполагала, что сія послдняя ночь столко же не спокойна была для Г. Сольмса, какъ и для меня.

И такъ кому, сударыня, можетъ принести удовольствіе свиданіе столь несносное обимъ намъ?

Обимъ, любезная моя, какъ вс твои друзья того надятся смютъ, когда первыя сіи движенія успокоятся; обыкновенно бываютъ посл самаго опаснаго начала, чрезвычайно щастливыя заключенія; и я предвижу, что вы оба будете довольны: сіе то, любезная племянница, будетъ послднее заключеніе всему длу.

При семъ она представляла мн сколь буду нещастна, когда не соглашусь на желаніе всхъ моихъ сродственниковъ. Она меня увщевала принять Г. Сольмса съ благопристойностію приличною моему воспитанію. Страхъ, происходящій въ немъ по случаю наступающаго со мною свиданія, не отъ инаго чего произходитъ, какъ отъ его уваженія и любви. Ето самолучшее доказательство истинной нжности, покрайней мр гораздо врне, нежели тщеславіе и хвастовскія угрозы такого любовника, которой извстенъ только по своей гордости.

Я отвчала ей на сіе наблюденіе, что должно наипаче внимательно наблюдать, что благородной души человкъ поступаетъ всегда благородно, и не длаетъ ничего подлаго: что подлой души человкъ бываетъ обыкновенно ласкателенъ, когда надется получить какую выгоду, и наглъ тогда, когда иметъ что въ своей власти или когда не иметъ къ полученію таковыхъ выгодъ никакой наджды. Я присовокупила, что со мною о семъ говорить не для чего, что я весьма ясно сію матерію разсматривала, что свиданіе почитаю я за весьма жестокой законъ, предписанной мн поистинн тми, кои имютъ право требовать отъ меня сего доказательства моего повиновенія, но что я приняла оное съ чрезвычайнымъ нехотніемъ, дабы тмъ доказать, колико я отдалена отъ оказыванія непокорности, и что по одному только несогласію нравовъ разполагала я вс свои намренія, а изъ сего не иннаго ожидать могу, какъ новыхъ причинъ къ оказанію мн большихъ жестокостей.

Она укоряла меня въ несправедливомъ предубжденіи. Она долго разговаривала о должностяхъ дочери. Она по милости своей приписывала мн весьма многія хорошія качества, но между коими не доставало только покорности, дабы сею увнчать вс прочія. Она долго изъясняла достоинство повиновенія, не касаяся моего вкуса и моихъ желаній. А какъ я нкоторыми словами дала ей выразумть что все, что ни произошло между Г. Сольмсомъ и мною, послужило только къ умноженію моего къ нему отвращенія, то она не постыдилась мн сказать, что онъ весьма мягкосердеченъ и легко можетъ за вс причиненныя ему обиды прощать; ни что не можетъ сравнится съ тмъ почтеніемъ, которое онъ ко мн иметъ; и не знаю сколько другихъ сего же роду словъ она проболтала.